что кланы перессорились и теперь заняты друг другом – и вот в это многие верили. Они действительно стали часто сражаться между собой, только вот… странные это были битвы.
В них почти никто не погибал.
Всевидящие Бекуян и Согеян первыми поняли, что грядет. От них это узнал Ксаурр, а от него – Саа’Трирр. Информация попала в сеть кэ-миало и быстро разлетелась по всему миру. Нактархимы, и без того всегда готовые к войне, тоже прекратили мелкие набеги и тоже стали копить силы.
– В такие моменты я рада, что выбрала внешнюю сторону, – прозвучал мягкий голос.
– Даже гохерримы не так кровожадны, чтобы напасть на Сердце, – раздался другой. – Но мне тоже больше нравится внешняя сторона. Тут не так жарко.
Мазекресс и Оргротор обменялись улыбками. Вокруг колыхались лианы, позвякивали дрепте-лец, цветы-колокольцы, от земли поднимался пар, а два Органа сидели прямо на воздухе, с нежностью глядя друг на друга.
Это была не сама Мазекресс, а ее Ярлык, астральная проекция. Основное тело Сердца Древнейшего пребывало поодаль – громадная туша цвета сырого мяса. Безмолвная и неподвижная, без рук, ног или щупальцев, она простиралась здесь уже восемь тысяч лет.
Первое время Мазекресс еще могла перемещаться, хотя и очень медленно. После Разделения она сначала уходила все глубже в землю, скрывалась от кипящих на поверхности битв. Ей помогали Кишки и некоторые кульминаты, а дикие ла-ционне поклонялись, как божеству. У нее была определенная власть над другими Органами, а ее песнь наполняла души забытыми чувствами.
За полторы тысячи лет она проросла сквозь толщу Чаши и объявилась на противоположной стороне. Давно обосновавшиеся тут сурдиты покорно потеснились, молча признали превосходство Сердца, которое по сути тоже Мышца. Ее обитель быстро стала самым цветущим местом в Паргороне… пока на другом конце Туманного Днища не разбил свои сады Оргротор.
Восемь тысяч лет они то ссорились, то мирились, были лучшими друзьями и заклятыми врагами. Их отношения описывали все новые круги, шли по кривой спирали – и сейчас эта спираль вернулась в фазу примирения и приближалась к дружбе.
Население Паргорона постепенно меняется. Рождаются все новые существа, появляются новые лица – а старых с каждым веком остается все меньше. Мир вокруг полон насилия, и даже бессмертные существа в нем периодически гибнут.
Потому те, кто прожил достаточно долго, проникаются особыми чувствами к старым друзьям… и врагам. Бывает сложно отличить одних от других, когда вы знакомы тысячи лет. Когда подобных вам конечное число, когда вы периодически сверяетесь со списком – сколько еще Плоти Древнейшего пребывает в живых?
Оргротор и Мазекресс пытались убить друг друга минимум трижды. Но вот колесо в очередной раз провернулось – и им снова нечего делить, снова нет причин для вражды. Грядущие события важнее тех, что занесли пески времени.
– Жаль, что мы не сделали этого вместе, – сказала Мазекресс, смыкая кончики пальцев. – Мазед,
