для развешивания на них ностальгической лапши.
– Ну наконец-то, я чайник уже дважды подогревала! – встретив нас в прихожей, проворчала Светочка – не то компаньонка, не то домработница Марфиньки, а может, какая-то дальняя родственница – я не выясняла.
Светочка – дама формата «Фрекен Бок»: рослая, крепкая, неизменно одетая в цветастое платье и фартук с одним большим карманом, из которого она то и дело извлекает что-то ситуативно уместное. Я все жду, когда из него появится детеныш кенгуру – очертаниями фигуры и походкой с подскоком Светочка очень похожа на это австралийское животное.
Возраст Светочки определить сложно, но она старше меня и моложе Марфиньки. Я так думаю, потому что Марфа Ивановна на укоризненное ворчание заботливой Светочки любит заявлять: «Ах, не учи меня, сначала поживи с мое!», а сама Светочка пару раз по случаю говорила то же самое мне.
– Здравствуй, милая, это все на кухню, фрукты немытые. – Тетя Ида, не обращая внимания на привычное ворчание Светочки, указала той на пакет в моей руке, сбросила балетки, сунула ноги в персональные тапочки и посеменила, выжимая из старинного паркета ритмичный музыкальный хруст, в гостиную.
Я с пакетом проследовала за Светочкой в кухню. Хотела помочь ей там, но она угрюмо буркнула:
– Чего удумала? К мадамам иди!
И я пошла к «мадамам».
Марфа Ивановна в честь нашей встречи облачилась во что-то длинное, струящееся, слепяще отблескивающее и навертела на голове тюрбан из шелкового шарфа. Его край, украшенный бисерной бахромой, колыхался над ее плечом, отвлекая внимание от лица. То было бледным, видно, бабуля чувствовала себя неважно, хотя и старалась держаться молодцом – щебетала, как чижик-пыжик. О чем – я не прислушивалась, тетя Ида и одна справлялась с ролью отзывчивой публики, так что я просто сидела, ела плюшки и любовалась «мадамами». Была бы художником – непременно написала бы с натуры жанровое полотно с названием вроде «Кумушки» или «Душеньки-голубушки».
Однако в какой-то момент меня царапнуло нехарактерное обращение: Марфа Ивановна назвала подругу бабушкой Люсей! И тетя Ида, которая слово «бабушка» по отношению к себе любимой не приемлет категорически, не возмутилась, не поправила Марфиньку, а только слабо покривилась.
Я прислушалась и поняла, что дело плохо. Марфинька взахлеб рассказывала «бабушке Люсе», какая это прелесть – капроновые чулки и как жаль, что достать их так трудно. «Бабушка Люся» в ответ делилась лайфхаком, доверительно признаваясь, что ей не раз приходилось имитировать отсутствующие чулки, рисуя стрелки на голенях карандашом для глаз.
Я припомнила, что эта дамская хитрость датируется серединой прошлого века, и, улучив момент, тихо выскользнула из-за стола.
Светочка на кухне яростно пластала большим ножом ананас без кожицы. Глазки она не вырезала, но я не стала ей на это указывать. Не все еще в нашем отечестве знают, как именно
