не навострили уши. Почему я не рассказала про наследство? Да потому что нечего говорить «гоп», пока не перепрыгнешь. Квартира еще не моя, есть странные условия, и не только они… Не сообщать же про местную мафию, повелевающую тьмой с помощью подозрительного печенья.
Маму озвученные аргументы ни капли не убедили, она посетовала, что с близкими принято делиться. В смысле не наследством, а новостями и тревогами. Призвала слать братца лесом с любыми его поползновениями, а дядю Якова слать еще дальше, причем теми выражениями, за которые, между прочим, всегда меня ругала. Я немного воспряла духом и извинилась за свое партизанское молчание. Мама меня простила, и я решила исправиться немедленно. Поделиться переживаниями хотя бы отчасти:
– Я до сих пор в шоке, что Агата сделала наследницей меня… Мы и не виделись-то никогда.
– Виделись, – огорошила мама, – ты совсем крошка была, вот и не помнишь. Она и на твой день рождения заявилась однажды, когда тебе три года исполнялось. Подарила какую-то книжку с дикими картинками! Мы ее тебе не дали.
Ничего себе, что выясняется! Агата не только была в курсе моего существования, но и подарки мне в детстве дарила.
– А где та книжка сейчас? – полюбопытствовала я. – Выкинули?
– Да нет, на даче валяется. На чердаке в коробках, наверное.
– Поищи, пожалуйста. Вдруг есть связь между книжкой с дикими картинками и квартирой с дикими интерьерами….
– У нее просто специфические вкусы, – фыркнула мама, – вот и связь. И собака у нее была та еще.
– Маленькая, черная и лохматая? – догадалась я по Шуше и найденной старой фотографии. – А что ненормального в ней было?
– Чудовище зловредное и нелюдимое. Никого не подпускала, рычала. Все боялись, а ты на семейном празднике полезла ее тискать с криком: «Ах ты мочалка непослушная». И с рук весь вечер не спускала, пока Агата тебе не пообещала такую же подарить, когда ты вырастешь.
– А ведь действительно подарила, – пробормотала я, заглядывая под стол.
Подарочка Агаты там не было. И мобильного телефона. Зато за моей спиной скакал на одной ноге Стас, пытаясь стряхнуть со штанины вцепившуюся в нее мертвой хваткой Шушу. Черт!
– У меня срочные дела, – выпалила я маме.
Повесила трубку и кинулась к Стасу, пока его прыжков не заметили коллеги. Кажется, не орал он на весь офис благим матом лишь оттого, что стеснялся. Того, что не в состоянии отцепить мелкую собаку.
– По-моему, она хочет меня съесть, – пожаловался он мне. – Признавайся, ты ей торт не разрешила дать, потому что людьми кормишь?
– Шуша, не слушай его… И не кушай, брось, – приказала я с очень хозяйскими интонациями, – он невкусный.
– Чего это я невкусный? – оскорбился Стас. – Наоборот, аппетитный и питательный, раз она именно меня хватанула.
– Может, ты ее чем-то спровоцировал? – заподозрила я. – Она под столом сидела спокойно.
– Всего
