ним стоял невысокий, хрупкий на вид человек с длинной челкой, доходившей почти до самого подбородка.
Куда-то делся Зелда. Кричащие, мечущиеся по берегу люди, сожженные дома, утопленные сородичи – все каким-то образом отодвинулось от Моготина, странная сила сгребла его сознание, заключила в клещи, подняла над землей, и он увидел себя сверху, скорченным, стоящим на коленях. Правая рука рвала на голове волосы и царапала лицо, левая сжимала горло. Он увидел сородичей, обезумевших, катающихся по земле, увидел Почая, рубящего топором плоть реки, Зелду, рвущего ногтями кору с дуба. Увидел и понял, насколько все они беспомощны и слабы, слабы и беспомощны. Потому что безоружны.
Обезволенный, не чувствующий собственной плоти, Моготин шел за маленьким человеком, посох которого на целую голову был выше своего хозяина. Их никто не пытался остановить, словно они стали прозрачны и незримы. Колыхались длинные русые волосы волхва. Несколько раз тот оборачивался, и Моготин вновь видел перед собой волосы, только волосы – и никакого лица! – но уже седые и прямые, тогда как по плечам рассыпались волнистые и темно-русые. Они шли и шли до тех пор, пока взору не открылась поляна с капищным древом. Маленький человек с длинной челкой показал посохом на корни дерева. Моготин лег между этих корней, и тут же сон подхватил его и понес в синие краски небесных чертогов…
Оставшиеся в живых ощерцы очнулись от перенесенного удара только ближе к полудню следующего дня. Всего набралось тридцать четыре мужчины, способных держать оружие, и несколько детей, успевших спрятаться в лесу от норманнов.
Зелда сидел на берегу и смотрел, как люди укладывают в погребальный сруб тела своих сородичей. Первый приступ ярости и жара ненависти прошли. Глядя на работающих людей, Зелда успокаивался, начинал свою работу мозг. Даже если всех мужчин вооружить топорами, наспех сделать щиты и колья, то против норманнов – это все равно что курам на смех… Куда-то пропал Моготин. Но Зелда ничуть не сомневался в старом товарище. Значит, где-то отлеживается. Но и не гнаться за норманнами тоже нельзя. Дети погибших проклянут за трусость навеки. И не только дети, но и взрослые. Все хотят идти, отомстить, отбить взятых в полон!
Что делать? Где же Моготин?.. У Зелды никого из близких родственников не было: отца и мать схоронил, почитай, десять лет назад, жена умерла в родах, а вслед за ней и ребенок. Зелда любил всех, всю деревню одинаково, но жил один на отшибе. Может, поэтому он оказался единственным, кто сохранил ясность ума в этой жуткой ситуации. Преследовать и атаковать драккары с воды – значит заранее обречь себя на позорное поражение, а значит, нужно преследовать посуху, идя берегом и срезая изгибы.
Зелда разделил людей на две группы: двенадцать человек сели в лодки и устремились по следу норманнов, а две дюжины, вооруженные топорами, пошли берегом. Какая-то неведомая сила остановила ощерцев вчера от того, чтобы сразу броситься
