по кругу скамьи. Лена читала надписи, которыми был изрезан центральный столб.
Тоня+Витя Ленинград 1957
Валера Пермь 1959
Баходыр 1960
Ей почудилось, что вокруг сделалось ещё тише. Не слышно больше реки. Полностью затих ветерок. И в тоже самое время, мерещилось, будто бы они здесь не одни. Будто бы множество невидимых глаз наблюдают за ними. Лена поёжилась.
– Здесь что-то случилось, так? – она вцепилась взглядом в Димаша.
– Сель.
Он помолчал.
– Над озером Иссык было ещё одно. Жара, июль, интенсивное таянье снега. Верхнее озеро прорвало. Вода, огромные камни, грязь – десять миллионов кубов – всё рухнуло в нижнее озеро. Несколько валов было. Естественная плотина Иссыка также не выдержала. Сель пошёл дальше по реке вниз. Смывал пионерские лагеря, дома отдыха. Ещё ниже стоял городок. После селя от него почти ничего не осталось.
– Когда это было? – Лена чувствовала, как под кожей забегали холодные мураши.
– В шестьдесят третьем.
– Димаш, а здесь не опасно? – в её голосе дрожала тревога.
– Ну что ты! – Димаш улыбнулся краешком губ. – Верхнего озера давно уже нет. Сам Иссык заполнен водой в десять меньше, чем до катастрофы. Вставай-ка! На вышку полезем.
Поднимаясь по ржавым, гнущимися под ногами ступеням лестницы, Лена судорожно цеплялась за иссохшие перила. Они, как и столбы ротонды, были сплошь покрыты надписями горе-курортников.
Вася Москва 1961
Иванов 1962
Толик Куйбышев 1963
– Смотри, – Лена позвала Димаша, – вот эта надпись, – показала она на последнюю, – как будто вчера сделана. А ведь почти шестьдесят лет прошло.
– Угу, – кивнул Димаш. – спустимся, я тебе ещё кое-что покажу.
Спустившись, Димаш пробрался к раскинувшейся неподалёку россыпи мусора, выдернул из неё бутылку – обычную на вид бутылку, как из-под напитка «Байкал», оглядел её и подошёл к Лене.
– Глянь.
На донышке бутылки, среди прочих цифр и аббревиатур, значилось: 1963.
– Как? – поразилась Лена. – Это она столько лет здесь лежит?
– Это что, – Димаш забрал у Лены сосуд, и покрутив в руке, метнул его восвояси. – Бутылка-то и тысячу лет пролежать может. Я тут обёртки от мороженного находил. Бумажные. От шестьдесят третьего года. Вот как они сохранились, этого я объяснить не могу.
Тишина сделалась оглушительной. Замерли лапы елей, ветви осин и берёз. Будто окаменел каждый стебелёк, каждая травинка на малахитовых гребнях. Димаш не шутил. Время в этом месте и вправду остановилось. Оцепенело на роковой отметке 7 июля 1963-го. Вместе со временем оцепенела и Лена.
– Эй! – Димаш потянул её за руку. – Пойдём на крест поглядим.
– Какой крест? – сознание Лены медленно выбиралось из летаргии.
– Поклонный. – Димаш продолжал тянуть Лену за руку.
– Зачем крест? Для чего?
