предположить, что Людочку… съели?
– Серафима Карловна, вы не спешите расстраиваться, – сказала я. – Ведь это пока только предположения. Необходимо во всем убедиться…
– Да какие уж тут предположения… Вы слышите, что он говорит? Едят собак! Это… немыслимо! – Старушка чуть не плакала.
– Но тем не менее… я не считаю расследование законченным, – уверенным и деловым тоном сказала я и двинулась по направлению к мусорной свалке, на которую указал благообразный старичок.
Не знаю, повлияла ли моя уверенность на Серафиму Карловну или она действовала по инерции, но немного погодя она тоже поплелась за мной.
Свалка находилась рядом с баками для мусора, в которых этот самый мусор давно уже не помещался. Бытовые отходы сваливались возле баков, и все это великолепие плавно переходило в большую мусорную кучу, расположенную неподалеку. Возле кучи была устроена небольшая полянка, где среди старых ящиков и упаковочного картона отдыхала теплая компания.
Признаюсь, я подходила к ней с некоторой опаской. Впрочем, не за себя, а за свою клиентку, не хотелось видеть процесс пожирания Людочки. Но, приблизившись к компании, я убедилась, что опасаться мне нечего.
Ребята и вправду были уже в веселом настроении, но никаких котлов с дымящейся вареной собачатиной или копченых лапок на вертеле рядом с ними не наблюдалось. И что самое главное, среди пирующих не было мужчины в старом коричневом костюме и красной рубашке.
Было ясно, что Людочку постигла какая-то иная судьба, но вот какая? Благообразный старичок на скамейке даже не задумался над ответом, когда я спросила про мужчину с собакой. Значит, этот мужчина шел именно по направлению к свалке. Но шел не на пир к бомжам, а куда-то еще. Куда?
Я снова внимательно посмотрела по сторонам. Местность представляла собой задворки в одном из старых районов города, куда уже очень давно не заглядывали не только мусороуборочные машины, но даже бродячие собаки обегали ее стороной. Что, впрочем, неудивительно. Неопрятные стены старых домов ограждали пространство со всех сторон, и только в одном углу виднелся узенький проулочек. Туда я и направилась.
Проулок представлял собой очень узкую тропинку между двумя такими же грязными домами, грозившими вот-вот обрушиться. Думаю, проехать здесь на машине было бы просто невозможно.
Оказавшись в проулке, я обнаружила, что слева виднеется вход в еще одну подворотню. «Просто лабиринты какие-то, – сворачивая в эту подворотню, думала я. – Не удивлюсь, если окажется, что Людочку похитил Минотавр».
Но оказалось, что догадка моя неверна.
Зайдя во двор, я обнаружила наконец то, что искала. Мужчина лет сорока в старом коричневом костюме и красной рубашке без галстука лежал навзничь прямо посреди двора с перерезанным горлом. Рядом с ним валялось то, что осталось от Людочки. Тело несчастной собаки было вспорото по животу, и ее внутренности, вывалившиеся наружу, вызывали большой интерес у летавших над нею мух.
Признаюсь, тут я и сама испытала
