Ногинск – Богородск. 100 историй. Владимир Полозов

      Путь из Москвы во Владимир в том же XIV в. «спрямили» Стромынским трактом, прошедшим через Стромынь и Киржач в Юрьев минуя Переяславль. Владимирский тракт, проложенный в XVI в. стал второй Владимирской дорогой. Через Богородск он проходил по второй улице от Клязьмы – нынешней Рогожской. А Московско-Нижегородское шоссе, проложенное в середине XIX в. – уже третья Владимирская дорога. В Богородске она прошла по третьей улице от Клязьмы, нынешней Рабочей. То, что село Рогожи стояло на всех Владимирских дорогах оказалось важным стратегическим преимуществом, повлиявшем на его дальнейшее развитие.

      Факт пребывания Пушкина в Богородске документально не подтвержден, но факт пребывания в Богородском уезде известен. Речь идет о возвращении из Болдино в 1930 г. (знаменитая Болдинская осень) в условиях эпидемии холеры вокруг Москвы. Вечером 30 ноября Александр Сергеевич добрался до почтовой станции в Платаве. Во время поездки сломался экипаж, а холерная застава сделала остановку еще более продолжительной. “Я задержан в карантине в Платаве, – с отчаянием пишет он (на французском) Наталии Гончаровой  1-го декабря, – меня не пропускают…”. Жители Платавы были по преимуществу ткачами. В доме ткача разместили и Пушкина. 2 декабря в письме Натали поэт написал: “Вот до чего мы дожили – что рады, когда нас на две недели посадят под арест в избе к ткачу на хлеб и воду”.  В Платаве Александр Сергеевич завершил стихотворение “Моя родословная”, гулял по окрестностям. Он был общительным человеком и “не пропускал ни одного встречного мужика или бабы, чтобы не потолковать с ними о хозяйстве, о семье, о нуждах…”. Завершение “платавского плена” Пушкин зафиксировал лично в письме Плетневу: “Милый! Я в Москве с 5 декабря”.