причиняет мне боль. Пленному тяжело знать, что есть другая жизнь. В процессе ругани она называет меня по фамилии.
–Что N-ов? – ору я в трубку и тут в сушилку влетает дневальный.
–О, N-ов! Вот ты где! Тебя там ждут! В конце первого кубрика.
Я тяжело вздыхаю.
–Ну вот началось.
–Что началось? – спрашивает Хлопушка.
–Лучше тебе не знать. Давай пока, не знаю когда выйду на связь и выйду или вообще.-кладу трубку.
Иду с дневальным к кубрику.
–Вот! Привел! – услужливо заявил он Молгунову, пьяно-расслабленно лежащему на шконке. -Молодец, пиздуй. -отмахивается он.
Дневальный уходит.
Я стою и жду.
Молгунов будто не замечает меня. Берёт с табуретки стакан водки, выпивает.
–Ништяк, да, Илюха?-спрашивает он.
–Ага. – откуда-то сзади голос Бритнева.
Смотрю влево на соседний ряд шконок. Там пируют «восточные», между ними Отец.
–Ебать их будем. Да, эй, шлюха? -Отец громко спрашивает.
– Да…-слышу чей-то тихий дрожащий голос из-под шконки и у меня бегут мурашки по телу.
–N-ов. Ты значит решил хуй на нас положить? – Молгунов, наконец обращается ко мне.
–Нет. Просто у меня дела были после завтрака.
Он зевает, садится на шконке.
–Нагнись, кое-что скажу тебе.
Нагибаюсь, прекрасно понимая, что будет подстава. Молгунов резко бьёт мне кулаком в пах, хватает меня за голову и три раза бьёт лбом о угол тумбочки. Отшагиваю, прижимаю ладонь ко лбу и чувствую, как меж пальцев течет что-то тёплое.
–Сел, нахуй! – говорит он мне.
Сажусь на табуретку, рядом со шконкой, на которой развалился Бритнев.
–Залупистый ты, я это чувствую. – улыбается Молгунов.
-Что-то крови много. – говорю я, чувствуя, как капли стекают уже на глаза. – Надо бы умыться, а то испачкаю…
–Пошел на хуй! – орёт резко сбоку Бритнев и бьёт меня ногой в голову.
Он садится на шконке, хватает меня, стаскивает с табуретки и прижимает к боковине шконаря.
–Вы, суки, вообще ахуели! – обдаёт перегаром меня он, глядя абсолютно мертвыми глазами.
-Э..не…
-Думаешь вам хуево? Вы даже не знаете, что с нами тут было! Вы щенки и слабаки, только ныть можете, суки, ненавижу вас!!!
На последних словах Бритнев принимается вколачивать мне в грудь тяжёлые удары. Снова и снова, пятый, десятый. Бритнев бьёт исступленно, как обезумевший. Я ощущаю, как грудь моя горит, но одновременно, чувствую, что вот-вот не выдержу и врежу ему по морде. Просто врежу так, чтобы изуродовать его пьяное деградированное от водки и злобы лицо, я почти на грани…
Ещё два удара в грудь. Я почти не выдерживаю, но тут он резко переводит на хук в челюсть и от удара я слетаю с кровати, слыша только свист в ушах.
Пытаюсь встать, но получаю удар
