как дурочка, я лишь спросил «в каком смысле кто я?»… В общем ахуительная вышла беседа.
Второй-с южными чертами лица, тоже докопался с чем-то похожим ко мне, но я и ему толком ничего не ответил, растерявшись от его вида, абсолютно не соответствующего обстановке и уставу: розовые флисовые штаны и… всё.
Да, именно так. Розовые. Флисовые. Штаны.
Позже я узнаю, что этот тип-один из самых отбитых здесь, возможно мне стоило догадаться об этом уже тогда, глядя на его «стиль».
Всё меньше мне хочется здесь находиться. Может попросить перевести меня в другую часть?
–Эй, ты! – слышу я с конца кубаря крик.
Внутри меня всё съёживается, рядом со мной замирает Точилкин.
Нагибаюсь, смотрю меж железных кроватных прутьев, – в конце кубрика на шконках расположилась компания из шести тел. На табуретке у них водка. Закуски нет.
-Иди сюда! – кричит кто-то оттуда.
Я приглядываюсь и вижу того любителя идентифицировать личность, с которым имел «удовольствие» общаться в коридоре.
Белобрысый, крепкий, с пустыми глазами и хриплым голосом. По его пьяному взгляду не понятно кому он кричит, так как его заспиртованные интеллигентные очи от сильного водочного течения расплылись в разные стороны.
-Я? – спрашивает за моей спиной Точилкин.
-ХуЯ! – летит тут же рифма в ответ. -Сюда иди, говорю!
Точилкин идёт в конец кубаря.
Испытываю секундное чувство радости и одновременно стыда.
Берусь за шконку, заправляю её, усиленно делая занятой вид, пытаясь уловить ушами дальнейшую судьбу Точилкина.
Говорят тихо и смысла разговора разобрать не могу.
Вдруг, раздается шлепок и звук падающего тела разносится по кубарю поражая моё сознание своей резкостью и беспощадностью.
Выглядываю из-за кроватей,-все шестеро топчут лежащее на полу тело, скрючившееся в позу эмбриона.
С силой сжимаю синее уставное покрывало.
Вмешаться или нет?
Нет. Не вывезу, а проблем нахватаюсь. Надо сначала понять кто они, сколько у них власти в роте и как часто такое бывает.
Может Точилкин сам нарвался, я-то разговора не слышал.
Пинать перестают быстро.
Ещё минута тихого разговора, возня, тяжелые шаги и возле меня появляется Точилкин, держащийся за ребра.
Под левым глазом у него набухает шишка, под правым рождается слеза.
Она одиноко вылезает, растет, резко скользит по щеке хозяина и, коротко сверкнув в полёте, умирает где-то на полу.
Отворачиваюсь.
Первое вечернее построение.
По моим прикидкам, нас в роте чуть больше сотни.
Около половины-выходцы из южной части страны и ребята с восточными чертами лица.
У многих
