голоса. Это несколько смутило Умберто, который почему-то ожидал увидеть здесь одинокого затворника, но он все же осторожно продолжил свой путь.
Пройдя еще шагов тридцать, брат Умберто достиг места, где коридор раздваивался. Влево уходили какие-то высокие ступеньки, а вправо коридор шел по прямой. Так как голоса, судя по всему, доносились справа, послушник повернул туда. Однако, чтобы легче было потом вернуться, он продолжил путь только с одной свечой, оставив подсвечник с двумя другими на развилке.
Вскоре вдалеке Умберто заметил мерцание факелов и, обрадованный близкой встречей (ибо к этому времени он уже осмелел настолько, что решил не только издали посмотреть на отшельников, но и попросить их благословения на свое паломничество), пошел быстрее.
Теперь голоса до брата Умберто стали доноситься уже отчетливо, и он смог наконец разобрать то, о чем пели невидимые пока затворники. Один из голосов, не прерываясь ни на миг, тянул какую-то мрачную мелодию. Второй же, немного надтреснутый и скрипучий, вторил первому, произнося в такт слова гимна. Но к ужасу брата Умберто, слова эти не имели ничего общего со стихами из Псалтыря Утешения и Спасения. Нет, это было нечто прямо противоположное.
Мрак и зло на мир сойдут,
Тьмы Владыки к нам придут.
Смерть и муки, кровь и пепел.
Ночь покроет все на свете.
Испуганно забилось сердце бедного брата Умберто. Так, значит, вот какие затворники обитают в подвалах этого древнего монастыря! Нет, нет, скорее прочь отсюда! Скорее прочь! Как можно быстрее выбраться наверх, добраться до кельи отца-настоятеля или хотя бы найти кого-нибудь из братьев и сообщить им о нечестивых злопоклонниках, призывающих под сводами церковного подземелья поверженных Спасителем Владык зла, Неназываемых, Черную Троицу!
Проклиная в душе свое так не вовремя проснувшееся любопытство, брат Умберто уже повернул было назад, как пение смолкло, и наступившую тишину разрезал словно приглушенный чем-то женский крик. Вновь все стихло, потом вскрик повторился, послышались какие-то непонятные звуки, после чего песнопения зазвучали опять.
В ужасе бросился бежать прочь брат Умберто. Скорее, скорее позвать кого-нибудь на помощь, привести подмогу, призвать братьев монахов, кликнуть стражу. Мысли Умберто путались, страх и стремление выбраться наружу пересиливали все остальное.
Бегство брата Умберто было столь поспешным, что свеча в его руке, мигнув крохотным язычком пламени, погасла. Осторожно касаясь руками стен коридора, перепуганный послушник как мог быстро двигался вперед, вглядываясь – не виден ли впереди свет оставленного подсвечника. Но, увы, перед ним была сплошная темнота. Когда под его ногами что-то звякнуло, Умберто с ужасом понял, что это и есть его подсвечник – вероятно, случайное дуновение погасило горевшие в нем свечи. Однако теперь он представлял, где находится – выход был уже близко.
Сделав еще несколько неуверенных шагов, послушник зацепил ногой за ступеньку. В панике забыв
