одинокие алкаши, да старики. Разве что кто из заслуженных пенсионеров из города дом построит у реки, чтобы в спокойствии старость доживать. Здесь на всю округу из нормальных вон – один Матвеич, единственный тут кулак, фермер значит. На весь район только он и пашет. И земля его благодарит – что ни посеет, урожай хороший собирает, животину разводит, так та приплод неплохой даёт, потом продаёт, опять же пчёлы, мёд, карпятник свой. И деньги у него водятся неплохие, крепкий хозяин, зажиточный.
Мы проезжали ухоженные, словно по линейке вычерченные пахотные участки, чрезвычайно диссонирующие и кардинально отличающиеся от всех бесхозных, загаженных, брошенных полей, где в былые советские годы колхозники выращивали кукурузу, рожь, пшеницу, а сейчас поросших бурьяном и коноплёй и простиравшихся бескрайними просторами по всему пути. Мне даже показалось, что мы едим по совсем другой стране, как будто переместились в пространстве куда-то в Европу. Участок дороги, по которому мягко катилась машина тоже был непривычно отремонтирован, практически с идеальным асфальтом, по обе стороны от него бодро колосилась рожь, подсолнечник и кукуруза, ровными ухоженными полями, набухшими початками. Между геометрически выверенными пашнями виднелись ровные современные постройки, выкрашенные в необычные, яркие цвета.
– Удивляешься? Да, красота… Любо-дорого посмотреть, всё по европейским технологиям. Техника у него вся немецкая, да американская, нашу не признаёт. А это ведь всё он, Матвеич, единственный тут настоящий мужик, фермер. И семья у него большая. Всё сам с родными поднял, теперь вон ездит на крузаке, вертолёт у него, пшеница самая лучшая на районе, мясо парное, сыры, мёд. Даже торговую марку открыл «У Матвеича». Да ты видел, наверное, в городе. Вот так то, можно значит жить, если уметь и хотеть работать. Он, кстати, тоже воин-афганец.
Батюшка примолк и задумался, как будто его накрыла волна воспоминаний.
– Да, а вот мы и подъезжаем. Вон, видишь вдали крыши домов? А вон указатель, это Покровка. Сюда-то мы с тобой путь и держали. Ну что ж, пришло время тебе всё рассказать. Я тебе уже говорил, что я, в силу своих обязанностей и веления души, восстанавливаю разрушенные Храмы по деревням. Дело это богоугодное, но сложное, финансирования на него нету, всё делается за счёт пожертвований. Покровка деревня раньше большая было, при совхозе «Серп и молот», а сейчас совсем помирает. Народу осталось в ней человек тридцать всего, большая часть – старушки, есть пара дачников, коттеджи у пруда поставили, из бывших, солидные люди, правда одинокие, да ещё семейка алкашей. Вот с ними проблем больше всего – прут всё, что плохо лежит.
Впереди, среди бескрайних, не возделываемых, брошенных полей, действительно показались треугольные крыши деревенских срубов. К ним тянулись перекошенные деревянные столбы линии электропередачи с провисшими проводами, местами совсем сгнившие, накренившиеся и удерживаемые от падения как раз теми самыми электрическими кабелями. По пути нам встретился голубой указатель «Покровка, 3 км». Мы въехали в казавшуюся
