росинки не было во рту. Так и с копыт скоро упадешь, как загнанная лошадь. А спрос с кого? С меня, стало быть. Мужики -то скажут, мол недоглядел ты, Василич, за Юрьной. Ну не хочешь крыс, так давай, я тебе яишенки пожарю, а?
Я отмахнулась от него, даже не останавливаясь.
– Некогда! Вечером вернусь и поем. Сейчас мужики на санях избушки притянут, так ты проследи, чтобы поставили, как я сказала. А то, сам знаешь, Петро, как обычно начнет вольничать. – Василич усердно закивал головой с самым серьезным видом.
– Это будь спокойна… Вольничать не позволю. Сама знаешь, у меня не забалуют…
Я усмехнулась. Что да, то да. При этом сам себя он называл «заместителем по хозяйственной части». Ему это придавало веса в собственных глазах, что неизменно служило предметом шуток у мужиков.
Я завела машину и развернулась на поляне. А Василич задиристо прокричал мне вслед:
– А мужикам крысы нравятся!!
Я улыбнулась. Вот ведь… Словно малые дети.
Мы уже третий день занимались тем, что переезжали на новое место. Объем лесозаготовок был здесь намного больше, и я надеялась, что на год работой мы обеспечены. Потому что, перетаскивать домики, и ломать налаженное хозяйство на обжитом месте было жалко, да и достаточно трудоемко. Василич уже за неделю до того, как узнал, что будем перебираться в другое место, изнылся и изстрадался весь, потому что, приходилось оставлять на старой базе хорошую добротную коптильню, сооруженную его собственными руками с любовью и старанием. Впрочем, узнав, что на новом месте база будет стоять на берегу речушки, воспрял духом, и даже перестал гундеть мне каждый час по поводу своей ненаглядной коптильни.
Лесосеки я старалась набирать с учетом того, чтобы не приходилось часто менять место базы. Обычно, это происходило не чаще, чем один раз в год. На сей раз, я надеялась оставаться на этом месте подольше. А место было просто чудесным. Не место – настоящий Рай на земле. Маленькая речушка с простым и бесхитростным названием «Черемуха», была притоком большой сибирской реки. Название свое она получила, вероятнее всего, от обильных черемуховых зарослей по ее берегам, которые по весне одевались в нарядные, пышные и духовитые облака белых цветов. Текла она неторопливо и извилисто, беря свое начало у самых предгорий Уральского хребта. Летом это была не очень широкая река, которой больше бы подошло называться большим ручьем. А вот по весне, подпираемая ледяным панцирем большой реки, она разливалась на несколько километров, превращаясь из скромной и незлобивой девушки с покладистым характером, в разгневанную, и обозленную фурию, сметая на своем пути все, что попадалось. У самого слияния Черемухи и большой реки, притулилась на высоком холме маленькая лесная деревушка, названная в честь речки Черемухово. Народу там жило немного, дворов тридцать, не больше. Хотя, когда-то, лет двести назад, это было довольно богатое село, со своими причалами, торговыми рядами, мельницей, маслобойней и цехом, изготавливающим глиняную посуду. Место было «проходное». Все, кто спускался или подымался по большой реке, останавливались
