что Александр был учеником Аристотеля и впитал его взгляды на эмоции и риторику, мы можем довольно хорошо представить его реакцию на письмо Дария. Дарий пришел в ярость от известий о том, что Александр намерен завоевать его земли. Александр понимал, что любой ответ, отличный от «Все понял, ухожу», обернется серьезными последствиями. Хотя не исключено, что именно на это он и надеялся. Он как будто искал неприятностей. Неприятностей и возможности построить империю, которой еще не видел мир. Александр был намерен получить и то и другое.
Считается, что Александр зачитал насмешливое и оскорбительное письмо Дария своим солдатам, и многих из них оно, конечно, обеспокоило. В конце концов, за плечами у этого народа была долгая и полная жестокости история греко-персидских войн. Однако Александр, опираясь на мудрость своего учителя, обратился к войскам: «…что вы так смущены этим письмом?.. Дарий так пишет из хвастовства, сам он вовсе не похож на написанное. Бывают псы, которые уже не могут взять крепостью тела, так они громко лают, точно лай свидетельствует о силе»[49], [50]. Дарий пытался запугать Александра и его войско. К несчастью для Дария, Александр прекрасно знал, на что способны он сам и его армия. Аристотель, вероятно, рассказал своему ученику, что «если мы считаем себя в высокой степени обладающими тем, из-за чего над нами смеются, тогда мы не обращаем внимания на насмешки»[51], [52]. Аристотель определял уверенность как «отсутствие того, что вызывает тревогу», а Александр был ее воплощением.
В искусстве риторики крайне важно чувствовать аудиторию. Аристотель утверждал, что «нужно обращать внимание и на то, среди кого произносится похвала, потому что, по выражению Сократа, нетрудно восхвалять афинян среди афинян же»[53]. Возможно, памятуя об этом, Александр указал, что в письме, кроме прочего, говорится о несметных богатствах Дария, чтобы его солдаты загорелись желанием получить их часть в качестве трофеев в случае победы. Собравшимся воинам эта идея пришлась по душе. Александр вместо страха внушил им те же уверенность и рвение, что испытывал сам. Совсем как его учили.
Как только его люди успокоились, Александру ничего не оставалось, кроме как написать ответ.
Позорно столь великому царю Дарию, превозносящемуся столь великой мощью, да еще и сопрестольнику богов, впасть в презренное рабство у какого-то человека Александра[54].
Александр приказал своим людям казнить персидских посланников, которые по понятным причинам «перепугались». Однако на самом деле Александр и не думал их убивать. После того как они пали перед ним ниц, он отпустил их со словами:
Не потому, что вы испугались наказания и стали умолять меня, я помилую вас. Я вовсе не имею намерения наказать вас, но хочу показать различие между царем-эллином и варваром-тираном[55].
Дарий допустил ошибку: Александр был хорошим учеником. Он понимал, как управлять чувствами людей. Он смог внушить своим солдатам смелость, высмеяв попытки Дария угрожать ему. Более того, он преподал Дарию урок, как на самом
Pseudo-Callisthenes, The Romance of Alexander the Great by Pseudo-Callistbenes, trans. Albert Mugrdich Wolohojian (New York: Columbia University Press, 1969), 58.
Здесь и ниже в цитатах пер. Л. Егунова.
Aristotle, “On the Soul,” 2:1379b1–2.
Здесь и в следующем абзаце цит. по: Античные риторики / пер. Н. Платоновой. М., 1978.
Aristotle, “Rhetoric,” trans. W. Rhys Roberts, in The Complete Works of Aristotle, 1:1367b8.
Pseudo-Callisthenes, 59–60.
Pseudo-Callisthenes, 59–60.
