похожим на колорадского жука, которого зачем-то раздули гидравлическим насосом и поместили в мрачную больничную комнату, окружив проводами и стойками. Мишка провела рукой по лицу, развезла слезы по щекам.
– Я постараюсь прийти на встречу, но тебе придется всем руководить, – сказала Екатерина Наумовна.
Мишка кивнула, потом сказала:
– Хорошо.
В палату вошла медсестра и встала у дверей. Она показалась Мишке толстым березовым бревном, которое пьяный лесник прислонил к косяку.
– Иди с Богом, – сказала Екатерина Наумовна. Мишка почувствовала, что бабушка подталкивает ее к выходу, хотя та даже не пошевелилась. Ее руки скрывали простыни.
– Я завтра зайду, – сказала Мишка. Она поднялась с пола, поцеловала бабушку в лоб, схватила с тумбочки список продуктов и быстро вышла в коридор. Слезы катились ручьем, и она не сразу разглядела, что напротив двери стоит какой-то человек в халате навещающего. Он сделал шаг в ее сторону и странно развел руки, будто собираясь обнять воздух над Мишкиной головой.
– Мишка? – спросил человек.
Соня прикрыла лицо руками, но он все равно ее ударил, прямо по пальцам.
– Сейчас же ей напиши, что не придешь. – Вершик упер кулак в стену, чувствуя, что проломит сестре череп, если будет и дальше бить ее.
– Прости. – Соня сжалась на полу, с ее губы капала кровь. – Прости.
– Откуда ты вообще ее взяла? – Вершик собрал в кулак все свои силы и замер. – Почему решила написать?
– Я думала, что это они. – Соня попыталась отползти и ударилась носом о плинтус. – Что приходили, пока я спала.
– Дура. – Вершик опустился на колени и положил руку Соне на плечо. – Так. Успокаивайся. Сейчас мы с этим разберемся.
Его злость была вызвана не глупостью сестры, про которую он всегда знал, а тем, что эта глупость решила проявить себя в самый неподходящий момент, как раз когда Адриан уехал из Москвы. Но, уже успокоившись, Вершик понял, что это всего лишь еще одно испытание, которое нужно вытерпеть, пережить. Духовник оставил ему Москву – вот теперь полагалось иметь дело с Москвой.
– Расскажи про эту Мишку. – Вершик обнял сестру, положил ее голову себе на колени. – И про Артема этого расскажи.
– Что? – Мишка протерла глаза и всмотрелась в расплывающееся лицо. Голос был неприятно знакомый, и она бы сразу его узнала, если бы не думала о другом. Посреди больничного коридора, сгорбившись и по-вратарски расставив руки, стоял Борис Александрович Файнберг.
Мишка отступила и протерла глаза еще раз, теперь уже пытаясь скрыть слезы. Ей совсем не хотелось плакать на глазах у отца.
– Можно к ней? – спросил Борис Александрович. Мишка промолчала. Она с удивлением и страхом рассматривала лицо, которое в последний раз видела вживую пять лет назад. Потом было несколько разговоров по скайпу, но веб-камера плохо передавала
