продолжение индивидуалистической традиции Просвещения. В экономике потребитель сделался важнее производителя. В вопросах религии верующий занял место Церкви. А в романтических отношениях объект любви постепенно вытеснял ее субъекта – пока в песнях, фильмах, рассказах и стихах не осталось почти ничего, кроме «я» самого любящего.
В XIV веке, любуясь золотыми локонами Лауры, Петрарка назвал свою возлюбленную «божественной» и воспевал само ее существование как наилучшее доказательство существования Всевышнего. Через каких-то шестьсот лет другой мужчина, очарованный копной других золотых локонов, – томас-манновский Густав фон Ашенбах – пришел к ровно противоположному выводу. Он сам, а не красавец Тадзио, был источником и смыслом любви:
И тут, лукавый ухаживатель, он высказал острую мысль: любящий-де ближе к божеству, чем любимый, ибо из этих двоих только в нем живет бог, – претонкую мысль, самую насмешливую из всех когда-либо приходивших на ум человеку, мысль, от которой взялось начало всего лукавства, всего тайного сладострастия, любовной тоски[25].
Это наблюдение из «Смерти в Венеции» символизирует фундаментальную трансформацию в понимании природы любви, которая случилась в конце XIX – начале XX веков. Любящий вытеснил Любимого из центра внимания. Божественный, недоступный и непостижимый. Другой больше не является предметом наших любовных историй. Вместо этого нас интересует наше собственное «я» со всеми его детскими травмами, эротическими фантазиями и идиосинкразиями. Изучить и защитить это хрупкое «я», научив его правильно управлять своими привязанностями, – это и есть главный проект режима выбора. Своего расцвета этот проект достигает в популяризованной версии психотерапевтического знания: жанре селф-хелпа, коучинга и тематических блогов.
При этом следует понимать: самым главным условием для выбора является вовсе не наличие множества опций, а существование просвещенного автономного субъекта, хорошо понимающего свои потребности и действующего исключительно себе во благо. В отличие от любовников других эпох, впадавших в безумие и детскую растерянность, новый романтический герой обращается со своими чувствами методично и рационально. Он посещает психоаналитика, читает литературу по самосовершенствованию и ходит на парную терапию. Более того, он может изучать «языки любви», быть ознакомленным с принципами нейролингвистического программирования или уметь оценить свои чувства по шкале от нуля до десяти. Американский философ Филип Рифф назвал этот тип личности «психологическим человеком» и описывает его так: «Антигероический, расчетливый, тщательно ведущий счет тому, чем он доволен, а чем – нет, рассматривающий отношения, не приносящие выгоды, как грехи, которых надо избегать»[26]. Психологический человек – это технократ, убежденный в том, что применение правильных средств в правильное время может распутать темную природу наших
всего тайного сладострастия, любовной тоски:
как грехи, которых надо избегать:
