совершенно конкретном месте оторвался совершенно конкретный тромб.
Здесь же я слышу весьма неоднозначное и многовариантное слово «инфекция» и набор непонятно-ругательных терминов. Да, теперь ясно, что конкретно вызвало смерть, но что конкретно вызвало инфекцию? Неужели такое резкое и роковое ухудшение здоровья произошло из-за того, что набралось всего понемножку?
Возьмите немного стафилококков, добавьте пневмококков и дифтероидных бацилл и токсический шок обеспечен?
– Вениамин Иосифович, в морге мне сказали…
– А вы уж и в морге побывали?! – в изумлении воскликнул мой собеседник. – Какая бойкая девушка…
– Работа такая. Волка ноги кормят. Так вот, в морге мне сказали, что проводили бактериально-вирусный анализ, чтобы выявить возбудителя болезни, а вы у себя здесь в клинике не занимаетесь подобными исследованиями?
– Нет, милая девушка. У меня несколько иная специализация. Я терапевт. К тому же могу только в очередной раз повторить вам, что ситуация достаточно очевидна и в каких-то углубленных исследованиях не нуждается. Скажу по секрету, что и в морге наверняка не очень старались. Криминальная составляющая этой смерти существует только в воображении Тамары, а для специалиста все совершенно ясно и без углубленных анализов. Не думаю, что кто-то старательно выискивал вирус-убийцу. Да у них и условий для этого нет. Подробные исследования можно провести только в лаборатории, но повторяю, в данном случае в них нет никакой нужды.
Домой я ехала медленно и задумчиво, невнимательно следя за дорогой.
В сущности, дело можно было закрывать. Все высказывания предельно однозначны, да и самой мне плохо верилось, что даже Мазурицкий со всеми его связями вот так вот просто пошел, насобирал в баночку понемногу разных бактерий и накормил ими своего недруга.
Для того чтобы расставить последние точки и чтобы Тамаре не было слишком обидно, что, взяв задаток за полторы недели, я уложилась в несколько часов, нужно будет проверить окружение Мазурицкого, а для успокоения собственной совести – и саму Тамару, но в свете вышеизложенного это же формальности.
Легочная инфекция, дорогие товарищи. И не более того.
Но шестое чувство не давало так просто успокоиться, и, убеждая себя, что расследование завершено, я понимала, что совесть загрызет и замучит меня, если я брошу дело там, где оно сейчас находится.
В последних фразах благообразного Вениамина Иосифовича проскользнули два словечка, которые меня как-то очень тронули и заставили навострить уши. Это слова «вирус-убийца» и «лаборатория». Как-то слишком уж явственно они перекликались со всем, что я считала недосказанным в этом деле.
Если даже почтенный эскулап упомянул про вирус-убийцу, значит, он все-таки существует. Или, по крайней мере, может существовать. И выделить его вполне возможно. В лаборатории.
Остается пустяк – сделать это.
«Лаборатория…
