напротив Скрынника. Начальник службы безопасности смерил меня неприязненным взглядом и снова уткнулся в какие-то бумаги.
– Так вот, Андрей Станиславович, – продолжил Скрынник прерванный моим приходом разговор, – я уверен, что Станислава Андреевича нужно как можно скорее увезти отсюда. В Москве мы вполне эффективно решали проблему безопасности. А стоило ему оказаться в Тарасове, так сразу такое ЧП.
– Значит, теперь это называется ЧП. – Олигарх испытующе взглянул на своего подчиненного. Скрынник ничуть не смутился.
– Станислав Андреевич не будет смирно сидеть дома. Вы меня извините, но ежу понятно, что, едва он почувствует себя лучше, он первым делом поедет в эту самую больницу. Кто знает, что ему придет в голову потом? Нет, нужно изолировать Станислава Андреевича, и как можно скорее.
Новицкий потер шишковатый лоб и хмыкнул:
– Вы говорите о моем сыне, как будто он буйный псих. Евгения, а что думаете вы?
Я уселась поудобнее и сказала:
– Во-первых, начну с того, что Станислав в Москву не поедет – пять минут назад он сообщил это в ультимативной форме. И попросил лично передать вам. Во-вторых, безопасность вашего сына можно обеспечить и в Тарасове – при соблюдении некоторых условий.
– Что же это за условия такие? – заинтересовался Новицкий.
Я поймала злобный взгляд Скрынника из-под густых бровей. Ну конечно, явилась тут какая-то баба и теперь учит старого волка, как ему делать свою работу…
Я мило улыбнулась отставному гэбэшнику и как ни в чем не бывало продолжила:
– Вопрос о безопасности Станислава я бы разделила на две части. Первая – это угроза со стороны киллера. Вы упоминали, что на Стаса было совершено покушение еще в Москве. Значит, вчерашний взрыв никак не связан с его пребыванием в нашем городе – покушение могло произойти где угодно, и где угодно можно ожидать нового. Станислав будет отказываться уехать до тех пор, пока его невеста в тяжелом состоянии. И второе – это угроза Стасу, которая исходит от него самого.
Скрынник подчеркнуто внимательно изучал свои бумаги. Новицкий наклонился ко мне через стол и озабоченно спросил:
– Вы думаете, Стас может повторить попытку?
– Ну, я слишком мало его знаю, чтобы делать прогнозы… но такая вероятность не исключается – особенно в случае, если Марии Голубевой станет хуже. Станислав испытывает сильное чувство вины. Он уверен, что именно он виноват в том, что случилось.
– И что вы предлагаете? – спросил Новицкий.
– Я бы предложила установить камеру в комнате Стаса – так, чтобы кто-то мог наблюдать за ним, его не травмируя. И еще – пригласить профессионального психолога. Несколько бесед с хорошим специалистом вернут вашему сыну душевное равновесие.
– Не вернут. – Олигарх откинулся на спинку кресла. – Стас всегда был чересчур чувствительным. Винил себя во всех бедах, которые случались с кем-то из близких или знакомых… Нет, психолог нам ни к чему.
