на подушку и спокойно заснул, слыша сквозь сон, как его новообретённый друг Река тихонечко постукивает в окно.
Этот день был только первым в ряду таких же дней, и каждый из них был интереснее предыдущего, а лето тем временем разгоралось, созревало, продвигалось всё вперёд и вперёд.
Крот научился плавать и грести, полюбил проточную воду и, приникая ухом к тростниковым стеблям, умел подслушивать, что им всё время нашёптывает и нашёптывает ветер.
Глава вторая
На широкой дороге
– Рэтти, – сказал Крот однажды ясным летним утром, – я хочу тебя о чём-то попросить, можно?
Дядюшка Рэт сидел на берегу реки и напевал песенку. Он только что её сам сочинил, и она, надо сказать, очень ему нравилась. Он не обращал внимания ни на Крота, ни на кого бы то ни было вообще. Он с раннего утра досыта наплавался в реке вместе со своими друзьями утками. Когда вдруг утки неожиданно становились в воде вниз головой, как это свойственно уткам, он тут же нырял и щекотал им шейки, как раз в том месте, где мог оказаться подбородок, если бы он у них был, до тех пор щекотал, пока им не приходилось торопливо выныривать на поверхность. Они выныривали, разбрызгивая воду, сердясь и топорща свои пёрышки, потому что невозможно сказать всё, что ты о ком-то думаешь, когда у тебя голова под водой. Под конец они уже просто взмолились и попросили его заняться своими собственными делами и оставить их в покое. Ну вот, дядюшка Рэт и отстал от них, и уселся на бережку на солнышке, и сочинил про них песенку, которую он назвал
Утиные припевки
В тихой, сонной заводи –
Гляньте, просто смех! –
Наши утки плавают
Хвостиками вверх.
Белых хвостиков – не счесть,
Жёлтых лапок – вдвое.
Где же клювы? Тоже есть,
Но только под водою!
– Там, где заросли густы,
Где шустрят плотвички,
Мы всегда запас еды
Держим по привычке.
То, что любишь, делай ты,
Мы же в свой черёд
Любим вверх держать хвосты,
А клюв – наоборот.
С криком кружатся стрижи
В небе без помех,
Мы ныряем от души
Хвостиками вверх!
– Мне что-то не очень, Рэтти, – заметил Крот осторожно. Сам он не был поэтом, стихи ему были как-то безразличны, он этого не скрывал и говорил всегда искренне.
– И уткам тоже не очень, – бодро заметил дядюшка Рэт. – Они говорят: «И почему это нельзя оставить других в покое, чтобы они делали как хотят, что хотят и когда хотят, а надо вместо того рассиживать на берегах и отпускать всякие там замечания, и сочинять про них разные стишки, и всё такое прочее? Это довольно-таки глупо». Вот что говорят утки.
– Так оно и есть, так оно и есть! – горячо поддержал уток Крот.
– Вот
