Вот нынче утром она была так же нежна к своему бедному слепому страдальцу, как в первый день их помолвки. «Ты никогда не узнаешь ни одной грустной минуты, Ленни, если я смогу помочь горю». Это были первые ее слова, когда мы все вышли из церкви. «Я вас тоже слышу, Розамонда, – сказал я, – помните это». «И будете моим судьей! – ответила она решительно. – Мы вскоре возвратимся в Лонг-Бекли, и вы спросите Ленни, сдержала ли я свое слово». Выпьем за ужином за их здоровье, мисс Стерч, выпьем лучшего вина, что есть у меня в погребе, за здоровье их обоих.
– Я предпочту стакан воды, если позволите, – мрачно заметил мистер Фиппен. – Но, любезный Ченнери, говоря о родителях этой милой молодой четы, ты упомянул, что они были близкими соседями здесь, в Лонг-Бекли. Я с сожалением замечаю, что память меня подводит, но мне казалось, капитан Тревертон был старшим из двух братьев и жил всегда в семейном поместье в Корнуолле?
– Так и было, пока была жива его жена. Но после ее смерти, а это было в двадцать девятом году… Постой, теперь у нас сорок четвертый, значит, этому будет… – Викарий замолчал на мгновение, чтобы подсчитать, и взглянул на мисс Стерч.
– Пятнадцать лет, сэр, – подсказала мисс Стерч, с самой искренней улыбкой.
– Точно, – продолжал доктор Ченнери. – С тех пор как миссис Тревертон умерла пятнадцать лет назад, капитан Тревертон даже и близко не приближался к Портдженнской Башне. И, более того, Фиппен при первой же возможности продал это имение. Продал его целиком и полностью: шахту, рыбные промыслы и все остальное – за сорок тысяч фунтов стерлингов.
– Неужели! – воскликнул мистер Фиппен. – Что же там, воздух был нездоров? Мне кажется, местные продукты питания должны быть очень грубы. Кто купил имение?
– Отец Леонарда Фрэнкленда, – ответил викарий. – Продажа Портдженнской Башни – длинная история и с некоторыми любопытными обстоятельствами. Может быть, мы пройдемся по саду, Фиппен? Я расскажу тебе обо всем за утренней сигарой. Мисс Стерч, если я вам понадоблюсь, я буду на лужайке. Девочки, не забывайте об уроках! Боб, помни, что в холле ждет трость, а в гардеробной березовый прут. Пойдем, Фиппен, вставай с кресла. Ведь ты не откажешься от прогулки по саду?
– Не откажусь, любезный друг, если ты одолжишь мне зонтик и позволишь взять складной стул, – ответил мистер Фиппен. – Мое зрение слишком слабо, чтобы выносить солнечный свет, и не могу далеко уйти, не присев. Как только почувствую слабость, мисс Стерч, так раскладываю стул и сажусь, невзирая ни на какие приличия. Я готов, Ченнери, и в саду гулять, и слушать историю о продаже Портдженнской Башни. Ты говоришь, что прелюбопытная история, так?
– Я говорю, что с ней связаны некоторые любопытные обстоятельства. Вот послушаешь и наверняка с этим согласишься. Пойдем. Твой складной стул и зонтик на выбор найдутся в холле.
С этими словами доктор Ченнери открыл портсигар и вышел из столовой.
Глава II
