иметь на ребенка незыблемое влияние. Десятилетний Карл чувствовал холодность матери и потому сторонился ее. А ей все больше казалось, что он – закрытый, враждебный, чужой. Поэтому она обрадовалась, когда могущественная аристократка Иоланда Арагонская, «королева четырех королевств», предложила обручить ее сына со своей младшей дочерью Марией. Королеву Иоланду это устраивало не меньше: она знала, что за Карлом из дома Валуа ее дочь обязательно рано или поздно получит вполне сносное герцогство или графство.
– Подойди к нам, Карл, – сказала Изабелла.
Принц подошел к матери.
– Ах, малыш, – улыбнулась она. – Посмотри, это Мария. Хороша, правда?
Мальчик исподлобья смотрел на девочку. Изабелла Баварская опередила его, весело всплеснув руками:
– Ну чем не пара! – Она мягко подтащила к себе обоих детей, мало понимавших, что происходит, каждого поочередно чмокнула в темечко.
– Но как они будут расти порознь? – неожиданно спросила Изабелла Баварская. – Или вы хотите оставить юную принцессу Марию в Париже?
Нет, чего не хотела Иоланда Арагонская, так именно этого! Быть в эти годы в Париже, охваченном точно проказой – гражданской войной, то же, что быть в аду. Тем более – ребенку. Тем паче – ее маленькой дочери. Только не Париж!
– Я бы предпочла, чтобы наши дети пожили у меня в Анжере, ваше величество, – ответила Иоланда Арагонская. – На Луаре сейчас спокойнее, чем на Сене.
Другого ответа Изабелла Баварская и не ожидала. Да и не стала бы она носиться в Париже помимо Карла еще и с его нареченной кнопкой.
– Вы правы, королева, Париж сейчас опасен, – печально кивнула она. – А равнины Анжера – райское место для воспитания малышей. Ничего не буду иметь против.
Обе государыни были полностью удовлетворены встречей. Одна с радостью отправляла не самого любимого из сыновей от двора, зная, что ее будущая родственница баснословно богата и сильна и сможет дать ему надлежащее воспитание; другая с радостью увозила сына короля в свою провинцию, подальше от развратной матери и кровожадных придворных. Увозила туда, где она была полновластной хозяйкой и смогла бы вырастить будущего зятя полноценным мужем любимой дочери.
Иоланда Арагонская похлопала в ладоши, и слуги ее внесли в залу заранее приготовленные семь золотых кубков.
– Пусть это будет залогом наших добрых отношений, – сказала одна королева – другой. – На этих кубках – герб Арагона. Когда будет желание утолить жажду, ваше величество, вспомните о нас.
– Как лестно, – улыбнулась Изабелла Баварская.
Она любила подарки. Тем более что часть французской казны уплывало на ее родину – в Баварию. Нелюбимая французами, Изабелла была патриоткой своей родной земли.
Через десять дней, 18 декабря, состоялось торжественное событие. На нем присутствовали
