самостоятельно, с этим вполне успешно справляются другие люди. Идём, давай поднимайся, искупаемся – и дальше в социум, делать вид, что мы с ними.
– А мы не с ними?
– Нет, Ленка, мы сами по себе. Именно потому мы должны мимикрировать и вливаться в общество. Так что искупаемся, и всё, поедем дальше мимикрировать и вливаться, чёрт с ними.
Они вошли в прохладную воду, и Лена поплыла вслед за Ровеной, и были только она, река и небо. И больше, как оказалось, никто ей не нужен.
3
Кувшинки влажно желтеют на воде, и Лена ощущает себя в абсолютном покое. Ровена права, сегодня придётся сыграть роль, предписанную социумом, иначе её жизнь никогда не будет принадлежать ей самой. Вот как сейчас. И непонятно совершенно, зачем она так долго загоняла себя в рамки, придуманные для неё кем-то другим.
– Рона, а ты никогда не жалела, что… ну, что всё так у тебя сложилось?
– Кое о чём жалела. – Ровена снова улеглась на воду, подставив лицо солнцу. – Помнишь, у меня в детстве кукла была большая, ходячая? Папа из Вильнюса привёз, в длинном платье, с кружевами, с длинными светлыми волосами и ресницами загнутыми? Мы тогда играли в принцесс, и я ей корону делала, и себе тоже… помнишь?
– Куклу твою? Конечно, помню. Завидовала люто, хоть бабушка и утверждала, что моя-то Маша лучше, она гэдээровская, а твоя – «отечественная», но твоя была большая и умела ходить… А при чём тут кукла? Снова эзотерика?
– Никакой эзотерики. – Ровена, лежащая на воде с закрытыми глазами, улыбнулась. – Она у родителей жила, а когда они переезжали, то кукла куда-то делась. Вот о ней я очень жалею, на Молотке ищу время от времени, но пока не нашла.
– Я же серьёзно спрашиваю. О чём-то фундаментальном, так сказать.
– Так и я тебе серьёзно. – Ровена опять улыбнулась. – Ленк, ну а толку жалеть о чём-то фундаментальном, чего ты уже никак не изменишь? Пока ты сожалеешь, твоя жизнь проходит.
Лена перевернулась на спину и попыталась улечься, но тут же хлебнула воды и закашлялась. Рука Ровены поддержала её, пока она откашлялась и снова смогла плыть.
– Тебя в Средние века сожгли бы как ведьму. – Лена ткнула Ровену пальцем в бок. – Помнишь, их водой испытывали? Вот так бросили бы тебя в реку, улеглась бы ты на волнах, тебя бы выловили и сожгли немытые монахи.
– На волнах так не лежится. – Ровена погладила пальцами лист кувшинки. – Лицо заливает. Только если маску надеть, чтоб в нос вода не попадала. А монахи… пусть бы они меня сначала поймали – в реке-то. Плавать тогда умели очень немногие граждане, да и мыться считали греховным занятием. Оно и понятно, мыла не было, а мытьё без мыла – занятие не то чтобы греховное, но зряшное практически… О, а это ещё что?
На берегу рядом с их пледом уселся какой-то парень. Ровена близоруко прищурилась, но без линз ничего не могла рассмотреть, зато Лена отлично разглядела. Парень был высокий, мускулистый, в синих джинсах, распахнутой
