гнездо православия. И у них были, конечно, крепостные свои; по-видимому, прадеды и были из этих крепостных церковных крестьян. Впоследствии дед мой, Григорий Зиновьевич, стал одним из уважаемых граждан города Владимира, собственником дома владимирского и процветающей компании – подряды по каменным работам. Он был подрядчик по строительному, по каменному делу. Вот он сумел настолько продвинуться, настолько разбогатеть, что заимел собственный дом, двухэтажный. Как водилось тогда, первый этаж – каменный, это складские помещения. А второй – деревянный, жилой. Большой дом. И я там жила какое-то время. Сейчас, наверное, этого дома нет, а 10 лет назад он, возможно, еще стоял.
Т. К. Крапивина с мамой, Михнево, 1914–1915 гг.
К концу позапрошлого века, году в 1900-м, дед уже настолько вошел в силу и хозяйство, у него было трое сыновей, три дочери, все уже семейные люди, внуки уже были – к этому времени он настолько вошел в силу, что купил у разорившегося хозяина соседнее имение – деревня Якиманская называлась. Это был княжеский дом, дворцового типа. От него потом ничего не осталось. В этом имении и мать моя девочкой жила, и тетки мои две, и трое дядей моих тоже там жили. Все они были молодые в то время, все учились.
Мама ААЗ Т. К. Крапивина, 1926 год
Между этими двумя семьями, московской и владимирской, было много родственных связей. В общем, там такая взаимная родня получилась, они все уже были родственники, разные мои дядья и тетки переженились друг на друге по цепочке.
У мамы было странное имя, которое я нигде потом не встречала, это чисто монашеское имя – Евстолия. Дома маму звали Тоша. Она, видимо, была очень хороший человек, потому что о ней все домашние вспоминали как-то по-хорошему. Она рано умерла. Я была не первая у моих родителей, вначале был сын, но он прожил лишь несколько недель. После меня была еще девочка… В общем, я была первой выжившей из детей. Тогда это было обычно – среди детей кто-то умирал. Вот у деда, у которого было 11 сыновей, там какие-то еще по дороге младенцы умирали, это уже не в счет. Считали тех, кто выжил.
А отец мой, Константин Филиппович Крапивин, видимо, сельскохозяйственную академию окончил, имел образование агронома. Дед старался дать образование всем детям. Старший сын был по его линии, по купеческой, Иван Филиппович, а дальше уже кто куда. Но все образование получили.
Мои родители примерно до начала войны [Первой мировой] жили в Москве, в Сокольниках. Мать работала зубным врачом. А мой отец совместно с двумя своими братьями (их было, по-моему, не то трое, не то четверо) – у них было коллективное хозяйство на станции Михнево – у них там было небольшое поместье, там жил Иван Филиппович, старший брат отца, со своими детьми, а мой отец был одним из хозяев. И мы в Михневе жили летом.
Началась война. Я помню, как мы оттуда переселялись, уже не в Сокольники, а во Владимир, – и дальше я была уже там, у бабушки с дедушкой.
Что было до 1917 года, у меня в памяти уже ничего не
