вив толстые губы, сплюнул под ноги. – Мамка-то не в запое.
– Мамка! – презрительно протянул Аниська. – Мамка-то че, только пилить будет и плакать, сам, что ли, не знаешь? А батя меня сто пудов выдерет. У него ремень знаешь какой, с армии еще. Я в прошлый раз два дня еле на заднице сидел.
Банан вздохнул, сощурившись, поглядел сквозь полуоблетевшие ветки боярышника на косо освещенный фонарем школьный двор и обернулся к худенькой гибкой девчонке с выразительным тонким лицом и темными, спускавшимися до середины шеи волосами, не сводившей остро поблескивающих в темноте глаз с окна на первом этаже.
– Тебе-то это все зачем, а, Марго? Твой-то папахен уже лет пять как в городе не появлялся. Счастливая!
– Хорош трепаться! – коротко оборвала их девчонка.
Она вытащила руку из кармана куртки и указала пальцем на едва заметное светящееся голубое пятно в углу окна.
– Футбол закончился, Михалыч сейчас курить пойдет, пора.
Банан уныло вздохнул, но спорить не решился, выбрался из кустов боярышника и, ссутулив плечи, поплелся вперед, к освещенному куску школьного двора. Аниська двинулся за ним. Рита, сжав губы, наблюдала за их движущимися силуэтами: вертлявый Аниська шел, словно подпрыгивая на ходу, подергивая плечами, здоровый Банан плелся нехотя, подволакивая ноги. Они пересекли освещенную полосу асфальта, остановились у здания школы. Аниська воровато оглянулся по сторонам, вытащил из кармана кусок угля и принялся аккуратно выводить прямо под окном кабинета химии косые крупные буквы. Он успел уже написать «Мезенцева – су…», когда тяжелая железная школьная дверь с глухим стоном отворилась, и на крыльце возник сторож Михалыч.
Рита прикусила костяшки пальцев, сосредоточенно наблюдая за происходящим. Она вся подобралась, готовая рвануть с места, как только представится подходящий момент.
Михалыч сунул в рот «беломорину», похлопал по карманам, отыскивая спички, и вдруг увидел пару хулиганов, бессовестно портящих только этим летом заново выкрашенный фасад школы. Рите показалось, что даже седые усы его хищно встопорщились, предвкушая добычу.
– Вы что? – взревел он. – Вы что это делаете, поганцы?
И бравый Михалыч ринулся вниз со ступенек.
Пора!
Рита выскочила из кустов, бесшумно пересекла школьный двор, краем глаза увидела широкую спину Михалыча, ухватившего нарушителей спокойствия за воротники курток, – ее, взбегающую по ступенькам школы, он теперь видеть не мог.
– А мы че? Мы ниче, – плаксиво завывал Аниська. – Отпустите, Василий Михалыч, мы больше не будем!
– Ага, Анисимов, ты! Так я и знал, паскуда, – разорялся сторож. – И Банаев с тобой! Куда ж без милого друга!
– Да я ваще ниче не делал, я стоял рядом просто! – басил Банан.
Дальнейшего Рита уже не услышала. Она проскользнула за дверь, пронеслась мимо освещенной каморки сторожа, в которой гудел телевизор, и рванула вверх по лестнице на второй этаж. Прислонилась спиной к стене, переводя дыхание.
В школе было почти темно. Из окон коридора лился рассеянный молочный свет уличных фонарей. Отдышавшись, Маргарита двинулась дальше. На секунду задержалась возле доски «Наши отличники». Можно было бы, воспользовавшись случаем, подрисовать усы Ленке Бабенцевой, мерзкой ботанше из параллельного класса. Ладно, жаль время терять, в другой раз.
Вот и дверь учительской, третья по правой стороне коридора. Рита остановилась перед ней, подергала за ручку – заперта. Ничего, она и не рассчитывала, что все получится так легко. Достала маленькие плоскогубцы из кармана куртки, немного повозилась с замком. Короткий щелчок, и дверь подалась вперед, открылась, жалобно скрипнув.
Рита, двигаясь плавно и бесшумно, скользнула в учительскую. Здесь пахло старой бумагой и застоявшимся сигаретным дымом. Ветхие кресла с высокими спинками у окна отбрасывали длинные тени. Зашелестела мясистыми листьями на сквозняке пыльная пальма в углу.
Осторожно ступая, чтобы не заскрипел под ногами рассохшийся паркет, Рита приблизилась к шкафу. Ага, вот здесь, в открытой ячейке. Она пробежалась пальцем по дерматиновым корешкам классных журналов и выудила тот самый, нужный, в тускло-зеленом переплете. Раскрыла первую страницу, прищурившись в темноте, прочитала надпись 9«Б», утвердительно кивнула самой себе, сунула журнал под куртку и выскочила обратно в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.
Ей самой воровать школьный журнал не было никакого резона. С оценками у нее, в общем-то, было все нормально, и никакая родительская кара за двойки не грозила. Но верные друзья Банан и Аниська очень уж боялись родительского собрания, назначенного на следующей неделе, ныли и упрашивали. И Рита – так уж и быть – разработала план по спасению задниц дорогих друзей от отцовских ремней.
Все
