и ничего не могла с этим поделать.
Но целовать ее не стоило.
Я знала, что не стоило, но это меня не остановило. Два года назад одним летним вечером я поцеловала Кэрис – и все испортила.
Дэниел Юн
Утром перед экзаменом по истории случилось кое-что поразительное.
Дэниел Юн решил поговорить со мной.
Он нашел меня в самой большой аудитории старшей школы, которая претенциозно именовалась «Независимым образовательным центром», хотя, по сути, являлась всего лишь комнатой отдыха. Я сидела там и просматривала интеллект-карты, которые подготовила неделей ранее. Запомнить, какие последствия повлекло за собой принятие доктрины Трумэна и плана Маршалла, – задача не из легких, тем более в 8:20 утра. Дэниел протолкался ко мне через ряды старшеклассников, в панике доучивающих что-то в последний момент.
Он в самом деле мнил себя королем школы, хотя по статусу мы с ним были равны, а еще регулярно ввязывался в длинные дискуссии о капитализме в фейсбуке. Я честно не понимала, как Алед Ласт, такой мягкий и добрый, может дружить с этим самодовольным придурком.
– Фрэнсис. – Дэниел остановился возле меня, заставив оторваться от интеллект-карт.
– Дэниел. – Я посмотрела на него с подозрением.
Он оперся рукой о стол, сдвинув в сторону мои заметки.
– Ты случайно в последнее время не говорила с Аледом? – спросил он, ероша волосы.
Такого вопроса я не ожидала, поэтому тупо повторила:
– Не говорила ли я с Аледом в последнее время?
Дэниел выразительно поднял брови.
– Ну, мы иногда переписываемся в фейсбуке, – не стала отрицать я. – И на прошлой неделе он помог мне с математикой.
Я лишь слегка покривила душой, потому что «иногда» означало «каждый день», а «помог мне с математикой» – пришел ко мне домой посреди ночи прямо в пижаме и просидел там целый час.
– Понятно, – кивнул Дэниел и опустил глаза. Уходить он не собирался. Я выжидательно на него посмотрела. – Что это? – спросил он, тыча пальцем в мои заметки.
– Интеллект-карты, Дэниел, – ответила я с плохо сдерживаемым раздражением. Мне не хотелось идти на экзамен по истории в дурном настроении. Хватит и того, что придется два часа расписывать подробности раздела Германии.
– А, – сказал он, разглядывая листы бумаги так, слово это была лужа рвоты. – Ладно.
Я вздохнула.
– Дэниел, мне еще нужно кучу всего повторить. Буду крайне признательна, если ты уйдешь.
Он оторвал глаза от интеллект-карт и пробурчал:
– Да, хорошо.
Но с места не сдвинулся.
– Что? – рыкнула я.
– Он… – Дэниел замолчал, и на его лице проступило странное выражение. Я не сразу поняла, что это беспокойство. – Мы с Аледом сейчас редко видимся, – сказал он непривычно
