своего летнего расследования.
– Думаю, – сказала Мишка, опуская на секунду вилку, чтобы пододвинуть поближе стакан с апельсиновым соком. – Не знаю. Но в секте обычно все между собой знакомы. Это может быть пара десятков, ну, может быть, сотня людей. Единственное значимое событие, связанное с Обителью, о котором я что-то знаю, – летние убийства. С большой вероятностью нынешнее убийство является их продолжением. Оса собиралась покинуть секту, забрав оттуда какую-то «милую». Может быть, это она вышла на Журналиста, чтобы предать секту огласке и заставить их отпустить свою «милую».
– «Милая» – это как «соседка»? – спросила Вера.
– Не знаю, – сказала Мишка. – Думаю, скорее сестра или просто младшая девочка, за которой Оса ухаживала. Если бы Оса была чуть постарше, могла бы быть дочь, но я не уверена, что у двадцатилетней девушки может быть дочь, умеющая читать. Хотя исключать нельзя…
Вера содрогнулась. Она попыталась представить себе, каково это было бы – жить сейчас с пяти-шестилетним ребенком. Это бы означало, что она его родила около четырнадцати. В принципе, не невозможно, но думать об этом было страшно.
Хотя Вера подумала, что они с Мишкой могли бы отлично воспитать ребенка. Квартира в Москве была большая, у самого метро. Во дворе дома, прямо под окном, раскинулась большая детская площадка, на которой они с Мишкой иногда сидели по ночам.
– Вер?
Вера поняла, что зависла, глядя в Мишкину пустую тарелку.
– Тебе поспать нужно, – сказала Мишка. – Поехали на квартиру. Там со скольки въезд?
Квартиру Вера нашла хорошую, всего в нескольких минутах ходьбы от полицейского участка, в котором работал дядя Сережа. Две большие комнаты, соединенные перешейком, в который выходили туалет, душ и кухня. Входная дверь располагалась прямо напротив кухонной двери, из-за чего складывалось ощущение, что Мишка и Вера въезжают не в квартиру, а в сдвоенный блок общежития – две отдельные комнаты, с общим санузлом и кухней. Кровать, правда, в квартире была всего одна – в левой комнате. Вера сразу на нее плюхнулась, а Мишка подобрала с пола брошенный Верой рюкзак и стала раскладывать вещи по полочкам в высоком шкафу, который из-за узкой аркообразной крышки напомнил ей гроб.
– Я ложиться не буду. – Мишка кинула на нижнюю полку упаковку тампонов и пластиковую коробочку с Вериной чашей. – Сейчас душ приму и пойду разгребать статьи убитого. Хорошо?
Она обернулась и увидела, что Вера спит, свесив с кровати ноги. Она даже не успела снять ботинки. Мишка хмыкнула, доразложила вещи и перешла во вторую комнату, утаскивая за собой опустевший рюкзак.
Столов во второй комнате было три, видимо, чтобы компенсировать их отсутствие в спальне. Один, судя по скатерти, предназначался для еды. Это был советский складной стол, разложенный наполовину. Сложенной стороной он утыкался в стену, увешанную картинками лошадей в позолоченных рамках.
Второй стол подпирал подоконник. Это был обычный офисный
