у него комнатка какая-никакая есть…
Сторож нисколько не удивился просьбе москвичей.
– Переночевать надо? Сделаем. – Он долго и подробно объяснял Михаилу, как проехать к его дому, сколько раз постучать, что сказать его супружнице Маргарите Семеновне, и распрощался с заплаканной Анной и озадаченным Михаилом.
– Ань, ты вот что… ты не волнуйся. Если что, завтра на электричке вернешься. А в выходные я тебе помогу с машиной, если надо будет.
– Спасибо тебе, Миш! Езжай с Богом!
Маргарита Семеновна встретила незнакомую женщину настороженно и не очень-то любезно. Проворчала:
– Вечно мой дед сердобольный кого-то жалеет… Ну, проходи, раз пришла.
Потом, приглядевшись к заплаканному Аниному лицу, немного мягче сказала:
– Садись. Вон сериал как раз кончается. Давай досмотрим.
Досмотрели сериал. Вернее, смотрела Маргарита Семеновна, а Аня сидела, уставившись на экран, ничего не фиксируя в своем сознании… Тупо и безучастно сидела, изредка поднося платок то к глазам, то к носу…
После фильма Маргарита Семеновна усадила Аню за стол, достала земляничное варенье, домашние ватрушки, заварила травяной чай. За неспешным разговором, за угощением Аня немного успокоилась…
Маргарита Семеновна уложила ее на мягкой перине, укрыла легким-легким одеялом, и Аня провалилась в сон так быстро, как бывало давным-давно, в далеком детстве.
…Наутро больница встретила Аню бурлящей жизнью. Как будто это были два разных учреждения: полумертвый заброшенный дом ночью и вполне современное лечебное заведение утром.
Кто-то катил в прачечную тележку с огромными баулами белья. Грузовая машина около входа в кухню разгружала мешки с картофелем. Девушки-лаборантки в белых халатах, весело переговариваясь, несли ящички с пробирками из одного корпуса в другой. Двери приемного покоя практически не закрывались, поскольку одновременно подъехали два «скорые». Тут же прогуливались больные, кому разрешено было выходить. На заднем дворе курили медсестры. Грохотала повозка с пустыми кастрюлями, непонятно куда и зачем двигающаяся. Из хозблока выносили кровати, а туда заносили стулья…
Короче, обстановка была живая и вполне узнаваемая. Аня зашла в холл для посетителей, подошла к окошку справочной, назвала фамилию.
Дежурная долго что-то искала в бумагах, листала журнал, брала телефонную трубку, молчала, вздыхала. Потом наконец сказала: «Ждите!» – и ушла.
Невзирая на отсутствие взрослых, организация конкурса была на высоком уровне. Все чувствовали свою значимость и даже некую избранность. Ни в одном из классов: ни в десятом, ни в одиннадцатом – не было ничего подобного. А они, восьмиклассники, замахнулись на такое… Плюс к тому, во всей школе они находились практически одни, и это повышало у ребят чувство ответственности. Оказалось, все можно сделать вполне даже по-взрослому. И очень хорошо, что никто из учителей не контролирует, не стоит над душой, не указывает, не критикует. Правда, не успели они начать конкурс, как появилась
