дела можно даже под прокурора лечь, – хохотнул он. И, как-то мгновенно сделавшись серьезным, зло потребовал: – Нужен мусорок! Ясно? Ты уж постарайся, Голубка.
В ее глазах мелькнул испуг.
– Короче, мусор, – прорычал кавказец, – сегодня, сейчас же, сообщишь нам адреса водил «КамАЗа». И того козла с молоковоза. Сейчас же топай домой или куда там и тащи адреса! В темпе! – Схватив Владислава за грудки, он рывком сдернул его с кресла и толчком отправил к двери. Треснувшись спиной о стену, тот упал.
– У меня все с собой, – не сводя испуганных глаз с кавказца, пролепетал Владислав.
– Ты, Белков, своей смертью не умрешь, – усмехнулся Медный. – Чего же мозги крутишь? Давай фамилии и адреса.
– Здравствуй, Олег, – заглянул в приоткрытую дверь палаты старик с окладистой седой бородой.
– Дед Матвей, – удивленно приподнялся Свиридов, – здравствуй. Ты как здесь оказался?
– Так весь поселок гутарит, – входя в палату, сказал старик, – что тебя вот-вот судить станут. А я сегодня в больницу приехал. Сердечко что-то прихватило. Пошел в милицию, а там сказали, что ты в ЦРБ. Как же получилось-то такое?
– Долго рассказывать, – хмуро отозвался Олег. – То, что было, – это беда. А я, видать, и горюшка хватану по полной программе. На меня вешают смерть Тоньки и Димки.
– Слышали, – кивнул Матвей. Почесав в бороде, кашлянул. – Как я вижу, правду говорят в народе – ты не виноват в аварии. Но вроде как пьяным тебя признали.
– В том-то и хрен. Но не пил я. А откуда алкоголь взялся во мне, понять не могу. Я помню, как навстречу «КамАЗ» шел, и вдруг джип обгонять начал. Я ведь с прицепом, груженным рыбой, шел. Тонька рядом со мной, а Димка, – голос Олега дрогнул, – сзади… Они у подруги Тонькиной гостили, а я как раз за рыбой приехал. Ведь не хотел я брать их, но Тонька уговорила. А тут… Помню еще удар, и все. Очнулся уже на трассе. Меня на носилки клали. И снова сознание потерял. А потом как обухом по голове – в крови обнаружен алкоголь. А я не пил! Дня четыре по крайней мере точно в рот не брал. Но сейчас, говорят, водители «КамАЗа» какие-то появились, свидетели. Они тоже говорят, что меня джип с трассы сбросил. Но откуда алкоголь взялся у меня в крови, никак не пойму. Пытался вспомнить, что было во время аварии, и не могу. Орал, говорят, я – «Тоня, Димка»… – Он всхлипнул.
– Я тебе кое-что привез, – поняв, что не стоит говорить с Олегом об аварии, вздохнул старик, – соседи собрали. Милиционер здесь, – он мотнул головой на дверь, – в коридоре сидит. Проверил, но сказал, что все можно. Туточки в банке из-под варенья, – понизив голос, сообщил Матвей, – самогон…
– Не надо, – помотал головой Олег. – Я теперь вообще на спиртное смотреть не могу.
– Оно и понятное дело, – кивнул Матвей, – но оставь. Знаешь, бывают случаи в жизни, что кажется – все! – Он подкрепил свои слова взмахом руки. – Отрезал, и все. Но иногда так сдавит внутри, что прям деваться некуда. А грамм несколько выпьешь – и легчает. Тем более ты сам знаешь, что не употреблял. Так чего же на себе крест-то ставить? Почему
