будет пойти в безлюдный ночной парк, и девчонки будут жаться к пацанам, взвизгивать от непонятных звуков или угрожающего шелеста тёмных кустов, и уж тут, спасая от неведомой опасности, обязательно надо приобнять спутницу за талию, случайно скользнув рукой по шее и груди… Над городом плывёт сладкий запах цветущих лип, тополя засыпают тротуары белым пухом, эти пуховые сугробики ветер гоняет по дороге, и оставшиеся после ночного дождя лужи покрываются мягким одеялом.
Это лето во многом определило их дальнейшую жизнь. Они были очень разными. Андрей строил планы поступления в Плешку10, а потом, получив диплом экономиста, быстро сделать карьеру – стать большим начальником какого-нибудь крупного предприятия. «Не переживайте, я вас всех на работу возьму, своими заместителями», – говорил он друзьям.
– А мы и не переживаем, – белозубо хохотал Вовчик, – Конечно, возьмёшь. Когда нападающим играешь, защитники рядом обязательно нужны.
Он был другим. Уже тогда было понятно, что упираться в карьере он не станет. Он хотел всего и сразу. Он с удовольствием брал то, что само шло ему в руки, для чего не нужно сильно напрягаться. Это касалось и мелкой фарцы, и других дел, и взаимоотношений с людьми…
Они часто говорили о том, что ждёт их лет через пять-десять. Эти мечты сейчас казались смешными и наивными. Но они сходились в одном – этот Город будет принадлежать им и только им, будет лежать у них под ногами.
Они закончили школу, но связи не прерывали, хотя общались довольно редко. Андрей поступил в Плешку, с удовольствием учился, пытался и в Москве встроиться в систему, познакомиться с нужными людьми, в Город не на каждые каникулы приезжал. Страна вяло и с неохотой достраивала социализм, но уже витали в воздухе какие-то призраки и невнятные ожидания, словно начиналась агония, обязательно сопровождающаяся дыханием Чейна-Стокса, когда поверхностные и редкие вдохи постепенно учащаются и углубляются и, достигнув максимума на пятый-седьмой вдох, вновь ослабляются и урежаются, после чего наступает пауза. В итоге дыхание останавливается совсем. И это называется смертью. Была объявлена перестройка, но почти ничего явно не происходило. Люди сами начинали группироваться, возникали какие-то бригады, объединения, которые занимались разными странными делами – от мелкой уголовщины до невероятно денежных операций.
Его планы слегка нарушил призыв на срочную службу после первого года учёбы. Тогда гребли под гребёнку всех, кто поступил после школы. Тянуть армейскую лямку выпало в Мурманской области, хорошо, хоть не на флоте, а всего лишь в стройбате. Но хлебнул он прелести северов по полной программе, даже вспоминать порой жутко. Вовчик с Димоном тоже служили, кто где – Вовчик в каких-то мутных, то ли внутренних, то ли химических войсках, Димон в связи. Витёк от армии успешно откосил. В Афгане повоевать никому из них не довелось, и то ладно. Взвод, в который он попал, состоял из мурманских пацанов, ребят крепких и, как потом это назовут,
Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова, ныне одноимённый Российский экономический университет
