центре своего войска. Они не знали, сколько бойцов полегло во время битвы на склоне и у подножия холма. К концу сражения противник имел очевидное преимущество, но оба были довольны достигнутым результатом. Чингису представят подробный доклад о сильных и слабых сторонах неприятеля, и то, что им удалось узнать, очень скоро пригодится их хану. Но вначале надо было выдержать гонку. Они хорошо знали, что преследовать легче, чем убегать. Как у волков и орлов, глаза у человека расположены в передней части головы. Гонка за врагом поддерживала присутствие духа и будоражила кровь, тогда как постоянные крики и голоса врагов за спиной лишь отнимали уверенность у преследуемых. И все же всадники обоих туменов не теряли мужества и прилагали все силы.
– Думаешь, они будут преследовать нас и ночью? – спросил Джучи.
Джебе обернулся на гнавшихся следом за ними всадников. Их было, наверное, тысяч тридцать, но Джебе не знал, надолго ли еще их хватит. Вместе с Джучи они положили на холме столько врагов, что казалось, ярость хорезмийцев заставит их продолжать преследование. Они обратили монголов в беспорядочное бегство и теперь не могли позволить им уйти от погони. Глядя на врагов, Джебе признавал, что те превосходные наездники. Они показали дисциплинированность и храбрость. Два монгольских тумена могли противопоставить им лишь стоическую выносливость, привитую суровыми зимами. И монголы не сдавались. Они были готовы скакать хоть на край света, если бы это потребовалось.
Джебе вновь оглянулся. Солнце уже почти скрылось из виду, расплывшись над горизонтом широкой золотой полосой, и впереди людей и коней стелились по плоской земле косые живые тени. Джебе вспомнил, что оставил вопрос Джучи без ответа.
– Похоже, они настроены решительно и могут развить большую скорость в коротком рывке. На месте их командира я дождался бы, когда совсем стемнеет, и сократил бы расстояние, когда мы не сможем стрелять прицельно.
Джучи скакал осторожно, стараясь беречь силы. Левая рука ныла, ноги онемели, и при каждом движении бедер старые шрамы жалили, точно осы. Невзирая на это, Джучи едва удавалось скрыть чувство гордости за проведенную на склоне холма операцию. Вступление в бой тумена Джучи пошатнуло ряды шахской конницы, но Джебе еще ни разу не упомянул об этом.
– Как только стемнеет, пустим коней во весь опор и оторвемся от них на расстояние, которое им будет трудно преодолеть.
Джебе вздрогнул, подумав, что придется мчаться на полной скорости по неизвестным местам. Полководцы больше всего боялись, что долина вот-вот закончится, быть может даже глухой расщелиной, и хорезмийцы знают об этом. Возможно, монголы скакали навстречу собственной гибели. Джучи напрягал зрение, пытаясь разглядеть, что ждет его впереди, но горы по обе стороны долины, казалось, терялись в бесконечности. Почувствовав, как свело желудок, Джучи вынул из кармана кусок вяленой баранины. В последних лучах догоравшего солнца Джучи заметил чернеющий впереди поворот. Не говоря ни слова, он откусил
