уже о некотором зуде желания.
Опасные женщины всегда были ее слабостью. Проклятье! Она в самом деле превращается в своего отца.
– Ты не ошиблась, – ответила Шев, опускаясь в кресло, из которого не так давно выпрыгнула напуганная Карколф. – Это Помбрайн.
– Черт! Я знала это! Слизняк! Как тяжело найти в наши дни качественную подставу!
– Ты не можешь доверять никому.
– Но приходится. Ничего страшного, правда? – Карколф приподняла рубашку, как никогда тщательно засовывая сверток под верхний из ее двух денежных поясов.
Настал черед Шев подсматривать, притворяясь, будто ей гораздо интереснее налить себе бокал вина.
– А что там? – спросила она.
– Будет безопаснее, если я промолчу.
– То есть ты сама не знаешь.
– Мне приказано не проявлять любопытства, – вынужденно признала Карколф.
– А тебе даже никогда не хотелось? Я хочу сказать, что чем настойчивее мне что-то запрещают, тем сильнее мне хочется. – Шев подалась вперед, ее темные глаза завораживающе мерцали, на долю мгновения в голове Карколф возник образ, как они вдвоем катаются по ковру, хохоча и разрывая вместе сверток.
Потребовалось усилие, чтобы отогнать его.
– Вор может задаваться таким вопросом. Курьер не может.
– А может он чуть меньше выпендриваться?
– Потребуется усилие.
– Ну, это же твой сверток. – Шев отхлебнула вина. – Мне так кажется.
– Нет. В том-то и дело, что нет.
– Мне кажется, ты больше нравилась бы мне преступницей.
– Враки. Просто ты смакуешь возможность толкнуть меня на скользкий путь.
– Верно. – Шев хитро выкрутилась на стуле таким образом, что ее длинные, загорелые ноги выскользнули из разреза юбки. – Почему бы тебе не остаться ненадолго? – Ее ступня скользнула вдоль внутренней стороны лодыжки Карколф, поднимаясь все выше и выше. – И ступить на скользкий путь.
Карколф вздохнула едва ли не с горечью.
– Дьявольщина… Я бы с удовольствием. – Порыв страсти поднялся из груди и сжал горло так, что на краткий миг она почти задохнулась. Желание запустить свертком в окно, присесть рядом, взять ладонь Шев в свои, говорить о всяких глупостях, о которых она молчала с тех пор, как перестала быть подростком. На очень краткий миг. Потом она стала прежней Карколф, резко отступила, и ступня Шев соскользнула на половицу. – Ты же знаешь о моей работе. Надо ловить ветер.
Она схватила новый плащ и повернулась, накидывая его на плечи достаточно долго, чтобы ни малейшего намека на слезы не осталось на ресницах.
– Ты должна отдохнуть от работы.
– Я говорю себе это после каждого задания, а когда заканчиваю работу, то становлюсь… какой-то дерганой. – Карколф вздохнула, застегивая пуговицы. – Я не создана сидеть на одном месте.
– Ха!
