и Уоррен Битти всегда отказывает, итальянцы не оставляют попыток. А если не могут получить звезд, ищут компромисс.
– Компромисс? – переспрашивает Рик.
Марвин объясняет:
– Хотят Марлона Брандо, получают Берта Рейнольдса. Хотят Уоррена Битти; получают Джорджа Хэмилтона.
Пока Марвин вскрывает его мертвую карьеру, Рик чувствует, как под веками жжет и покалывает: к глазам подступают слезы.
Марвин тем временем заканчивает мысль, совершенно не замечая страданий Рика:
– Я не в том смысле, что итальянцы тебя не хотят. Я в смысле, что они тебя захотят. Но захотят они тебя потому, что хотят и не могут заполучить Маккуина. И когда до них наконец дойдет, что они не могут заполучить Маккуина, они захотят того Маккуина, которого заполучить могут. И это ты.
Вопиющая, жестокая честность агента шокирует Рика Далтона – с тем же успехом Марвин мог бы со всей силы влепить ему пощечину.
Но, с точки зрения Марвина, это хорошие новости. Если бы Рик Далтон был популярным студийным актером первого плана, ему бы не пришлось встречаться с Марвином Шварцем.
Кроме того, это именно Рик попросил о встрече с Марвином. Именно Рик хочет продлить карьеру ведущего актера в большом кино, а не играть плохих парней на телике. И работа Марвина – дать ему расклад и рассказать о возможностях киноиндустрии, о которой он ни хера не знает. Индустрии, в которой Марвин считается признанным экспертом. И с экспертной точки зрения Марвина, то, что Рик Далтон внешне похож на крупнейшую кинозвезду во всем мире, – чудесная возможность для агента, пристраивающего именитые американские таланты в итальянские кинокартины. Поэтому он явно сбит с толку, когда замечает слезы на щеках Рика Далтона.
– Что случилось, дружище? – спрашивает ошарашенный агент. – Ты плачешь?
Расстроенный и смущенный Рик Далтон вытирает слезы тыльной стороной ладони.
– Простите, мистер Шварц, я приношу извинения.
Марвин предлагает Рику коробку с салфетками со стола, чтобы утешить плаксивого актера.
– Не за что извиняться. Нам всем иногда бывает грустно. Жизнь – штука сложная.
Рик выдергивает из коробки две салфетки с резким рвущимся звуком. Вытирая глаза, он старается выглядеть мужественно – насколько это возможно в данных обстоятельствах.
– Все хорошо, я просто смущен. Простите за это унизительное зрелище.
– Унизительное? – Марвин фыркает. – О чем ты? Все мы люди; люди плачут. Это нормально.
Рик откладывает салфетку и выдавливает из себя фальшивую улыбку:
– Видите, мне уже лучше. Простите еще раз.
– Не за что извиняться, – увещевает Марвин. – Ты актер. Актеры должны давать волю эмоциям. Нам нужно, чтобы актеры плакали. Иногда у этого дара есть цена. А теперь скажи, что случилось?
Рик берет себя в руки и, набрав полную грудь воздуха, говорит:
– Просто
