компартии Польши при исполкоме Станислав Скульский в своем письме руководителям Коминтерна докладывает:
Уже в течение полугода затягивается разбор дела Вальтера, поднятого по нашей инициативе в связи с его меньшевистским прошлым и причастности к троцкизму.
Вот фрагмент документа 1935 года из Фонда РГАСПИ:
8. Хавкин (Артур Вальтер)
…В апреле 1919 г. ушел на фронт, где был по февраль 1920 г. Затем работал в НКИД. В 1921 г. в марте подал заявление о выходе из партии в связи с репрессиями против меньшевиков. Во время чистки 1921 г. исключен из партии как некоммунистический элемент. Ввиду сомнительности, выясненной из биографии, и указаний некоторых товарищей, считать необходимым проверку данных.
Оставление на теперешней работе считать нецелесообразным.
Знал ли Артур про эти обличения, трудно сказать. Но то, что он был в поле внимания соответствующих органов, ему наверняка было ясно.
Тем не менее в августе 36-го, в связи с испанскими событиями, Артур был командирован во Францию для установления связи между Парижем и Мадридом. Конечно, в зарубежную командировку в это время надо было бы направлять сотрудника, пользующегося бóльшим политическим доверием, но для выполнения порученного задания других, видно, не нашлось. 5 августа заместителю наркома внутренних дел СССР Фриновскому было направлено секретное поручение:
Прошу дать телеграфное указание на пограничный пункт ВЕЛИКИЕ ЛУКИ о пропуске без личного досмотра бельгийского гражданина БЕРГЕР ЖОЗЕФ, вылетающего из Москвы аэропланом 6 августа 1936 г.
Бельгийский паспорт № С.116056 –.
С этим паспортом в свою последнюю загранкомандировку вылетел Артур. Сыграли свою роль и налаженные ранее связи Вальтера с Мадридом, и то, что в парижском “пункте связи” он работал уже давно, прекрасно зная всю технологию конспиративной работы.
В Москву он вернулся 8 сентября. Это возвращение стало для него роковым, и, думается, он сам предполагал это. Но отказ вернуться оставлял бы в заложниках его семью, друзей, товарищей.
За время его командировки прошел крупный антитроцкистский процесс над Зиновьевым и Каменевым. Готовились новые. Неудивительно, что 12 сентября ему предложили написать подробную автобиографию и объяснительную записку о личных связях с подозреваемыми или уже арестованными троцкистами. Именно в этот день арестовали и Пятакова. Знал ли Артур об этом аресте – неизвестно, но делал все, чтобы не навредить людям, о которых он писал.
Вот что он сообщил о своем знакомстве с Пятаковым:
С Пятаковым я сблизился главным образом по общности наших музыкальных вкусов. Мы оба были горячими поклонниками Бетховена, и неоднократно я захаживал к нему слушать ряд бетховенских симфоний – пластинки, которые я ему подарил, привезя из-за границы. Помнится, как-то он заметил, что он знает только четырех
