кровать, поэтому сейчас несколько прядей падали на плечи, а другие торчали в разные стороны, напоминая клубок вязальщицы. Остатки я вытащила и положила на туалетный столик, за ними последовал гребень. Волосы у меня не то чтобы очень длинные, но ухода требуют много. Особенно если учесть, что я их крашу.
В сумке завибрировал телефон, но я решила, что кто бы там ни был, подождет. По крайней мере, пока я не стану похожа на человека. Спустила бретельки платья, позволяя ему упасть на пол, и пошла умываться, по дороге снимая украшения.
Надо же было так отключиться! И ведь не сказать, что особо поздно вернулась – наверное, просто сказывается работа почти без выходных. В последние месяцы мои выступления пользуются особым спросом, и я этим пользуюсь. Ну а что, деньги в наше время лишними не бывают. Наряды и косметику я покупаю сама, не стоит уточнять, во сколько обходятся услуги косметолога и парикмахера. А мне еще сестре за обучение платить. И не только за обучение: если представить, сколько всего нужно подростку, волосы встают стройными рядами.
– Заперты двери на сотни замков, – шагнула в душевую, с наслаждением открыла воду, подставляя лицо сильным упругим струям, – но даже так, дорогой, не спастись от оков…
Действительно, кому же еще петь в душе, как не мне.
– И если вспыхнут огнем небеса, не бойся, любимый, смотри мне в глаза…
Горьковатый ореховый аромат, смешанный с ванилью, обволакивал. И очень некстати напомнил холодный резкий аромат парфюма, исходивший от Халлорана, когда он ко мне наклонился: в нем тоже были запоминающиеся миндальные нотки.
Да чтоб тебя! Мой любимый шампунь и гель для душа, которые неизменно помогали расслабиться, сегодня почему-то не спасали. Стоило вспомнить насмешку в зеленых глазах, как я начинала заводиться. Никогда ведь со мной такого не было, ни-ког-да! Чтобы два дня думать про одного и того же ирт…хама, который видите ли, возомнил себя центром Мира. Ладно бы еще центром Мэйстона, хотя хрена с два он вообще центр. Так… центрик. Эпицентрик. Эгоцентрик.
Самоуверенный засранец, вот он кто!
Я повесила мочалку на крючок и выключила воду.
После душа всегда чувствуешь себя заново рожденной. Особенно когда сидишь на барном стуле, потягивая ароматный кофе и заедая его йогуртом с фруктами. Разглядывая залитые солнцем острова, утыканные иглами высоток, полотно залива, идущего бурунами, и ленты магистралей, переплетающиеся восьмерками и самыми разными фигурами.
Марргент устроился рядом в надежде, что ему что-то перепадет, но ему не перепадало. Зарекалась его кормить со стола, если начнешь потакать, потом вообще не отвяжешься. Жрет он все и без остановки: начиная от хлебных корок и яблочных чипсов, заканчивая морковкой и мясом. Можно вместе, можно по отдельности. А главное, совсем при этом не толстеет. Понятия не имею, как ему это удается.
Чем дальше, тем больше и печальнее становились глаза виара. Прямо-таки наполнялись слезой.
– Нет, –
