ко всему.
Несмотря ни на что, это нелегкое и утомительное путешествие доставило мне огромное удовольствие! Корней Петрович был бесконечно добр и заботлив. Все принимали его за моего дядюшку, и мы никого не разубеждали, нас это очень веселило, особенно господина Великанова, который очень просил никому не рассказывать о его службе. Я удивилась, но послушалась.
Спустя некоторое время, когда уляжется боль от потери этого человека, который показал себя верным, заботливым другом и спасителем жизни моей, я непременно перечитаю предыдущие страницы моего дневника, в которых во время стоянок делала многочисленные заметки о путешествии, и таким образом почту память Корнея Петровича. Но сейчас мне хочется, пока еще свежи в памяти последние события, описать их, какими бы страшными они ни были.
Когда дилижанс прибыл в Нижний, я с наслаждением сходила в баню и переоделась во все чистое. Нарядилась в самое свое лучшее платье – очень скромненькое, в темную клеточку, – но белый воротничок, связанный покойной матушкой, придавал ему истинную элегантность. Шестьдесят верст – не тысяча с лишком, и я была убеждена, что, если мы выедем поутру, то к вечеру я уже предстану перед господином Чужаниным. Конечно, мне хотелось при этом выглядеть как можно лучше!
Этой встречи я ждала с нетерпением – и в то же время с трепетом, тем большим, что только теперь я осознала: мы пустились в путь, не получив положительного ответа от хозяина Заярского! Господин Великанов так спешил услужить своему клиенту, что самовольно повез к нему гувернантку!
А что, если надобность во мне уже отпала? Что, если господин Чужанин уже нашел кого-то?
Корней Петрович тоже сообразил, в какое тягостное положение поставил и меня, и себя, и места себе не находил от беспокойства.
За нами прибыл из Заярского экипаж. Кучер вручил Корнею Петровичу письмо от своего хозяина, в котором тот приветствовал гостя и уведомлял, что с нетерпением ждет его приезда. Я подумала, что господин Чужанин счел нужным написать сие письмо, чтобы зверообразная внешность кучера не испугала прибывшего. В самом деле, несмотря на то что был он невысок ростом и очень худощав, этот неприветливый, неряшливый, косматый, черноволосый и чернобородый человек мог перепугать кого угодно! Черные рукавицы до локтей придавали ему вид заплечных дел мастера. Правда, насколько я знала, такие мастера должны быть здоровыми мужиками, а этот напоминал сложением подростка.
Голос у него был редкостно противным, хриплым, словно надсаженным то ли криком, то ли курением, то ли горло у него было больное. Вдобавок кучер оказался неотесан и строптив. Сначала он наотрез отказался везти еще и меня. Буркнул невнятно, мол, ничего ни про какую барышню хозяин не упоминал, приказано только господина Великанова доставить!
Я даже расплакалась от этого унижения и страха перед своим будущим.
Что же делать? Остаться в Нижнем в гостинице или комнату снять, ожидая, пока Корней Петрович
