в животе у нее громко заурчало, и Маюн вспомнила, что за последние несколько дней во рту у нее не было ни крошки. Она вдруг разом ощутила и мучительную жажду, и голод. Маюн замерла, прислушиваясь к звукам леса, но тот, казалось, замер и затаил дыхание, словно в ожидании ее следующего шага.
Маюн поднесла левую руку к лицу и провела пальцами по губам. Безупречно. Ни малейшего зазора. Ни единого шанса. Пальцы скользнули по подбородку и нащупали четкую грань между маской и кожей. Девушка попыталась подцепить край маски, но он не поддавался – артефакт намертво врос в плоть.
Но сдаваться Маюн не собиралась. Дрожа от нетерпения, она поднесла нож к шее и попыталась просунуть лезвие под маску. Боль – и ничего больше. Нож проткнул кожу, но маска не сдвинулась с места. Маюн надавила сильнее. Ну и пусть она себя изуродует – лучше получить несколько шрамов, чем сдохнуть от голода.
С пересохших губ сорвался резкий крик боли, и маска откликнулась гулким гудением. Маюн нажала на клинок одной рукой, пытаясь второй оторвать маску от лица.
Из раны хлынула кровь, заливая шею, грудь и плечи; черный костюм для жатвы стал теплым и влажным и прилип к телу.
Маюн воткнула нож под золотой край на лбу. Голова закружилась, нож вдруг стал неподъемно тяжелым, и она не смогла его удержать. Руки налились свинцом, но Маюн все равно обхватила лицо, намереваясь продолжить начатое. Она представила, как сдирает с себя маску вместе с кожей и вместо лица у нее освежеванная, сочащаяся кровью плоть. И вот, бродя по лесу, она встречает своих подруг Кошри и Фэйт, и те в ужасе кричат, что она чудовище, проклинают, плюют в нее и забрасывают камнями… Пусть. Зато она снова сможет ощутить божественную прохладу воды в своем пересохшем горле. При мысли об этом Маюн охватила слабость, пальцы, словно руководствуясь собственной волей, потянули маску вниз…
Безрезультатно.
Тогда Маюн вцепилась в край маски на лбу, в том месте, где она пыталась просунуть под нее нож, и рванула что есть мочи.
Но раны там уже не оказалось – ее исцелила магия артефакта. Тут Маюн окатила новая волна ледяного ужаса. Раньше она не отдавала себе в этом отчет, а теперь постигла всю дьявольскую изощренность своего проклятья. Она обречена вечно голодать и испытывать жажду, потому что ни утолить их, ни умереть от истощения она не сможет – маска не позволит. Маске нужна ее агония: она питается болью и мучениями, давая в ответ невероятную силу.
Почувствовав, что ее подло обманули, Маюн разразилась проклятиями. Маска впитала ее эмоции и тут же откликнулась: девушка вновь ощутила прилив энергии, а вместе с ним – желание охотиться и убивать.
И Маюн побежала. Ей было плевать, кто станет ее очередной жертвой – местный царь зверей, какой-нибудь зазевавшийся зверь или порожденный магией монстр.
Она убивала всех, кто попадался ей на пути, упиваясь запахом крови и собственной силой. Сгустились сумерки, а она все носилась по лесу, сея вокруг себя смерть. Гигантский паук свалился на нее сверху и впился клыками в бицепс. Маюн всадила кеокуму
