в канавах. По-моему, мы потом вышли на Трубную площадь. Я, Пахомов, Величанский. А познакомился я с ними в Доме литераторов, на семинаре Арсения Тарковского. Я там читал стихи, и они в меня влюбились, в мои стихи. Я ведь всех с самого начала ошарашивал.
Они были рождены, чтобы быть мальчишками, похулиганить, позубоскалить и свалить откуда пришли. Я был рождён, чтобы приподнять завесу. Меня предполагали на более длительное время.
Россия / Москва / 2020 год
Ну выставка, я пришёл, поскольку обещал автору «моей» скульптуры, изображающей меня, прийти.
Вдруг протолкался и оказался от меня, что называется, en front слегка выпивший, средней упитанности развязный господин без пиджака.
Ну выставка, проходят, толкаются, останавливаются.
– Помните Толю? – спрашивает.
Я: Какого Толю?
– Того, что с вами в «Новом Русском Слове» корректором работал в Нью-Йорке.
– Валентина Пруссакова.
– Ой, извините, он же Анатольевич, да, Валентина…
(Ну да, Валентин, насколько я помню, Анатольевич.)
– Так он же умер (я)
– Ну да, умер. Он о вас часто вспоминал.
Я о нём тоже. Знаете, общая молодость, мы сидим друг против друга за небольшим столом, работали корректорами. У него семья уже развалилась, у меня чуть позже развалилась.
(Ну выставка, проходят, толкаются, останавливаются послушать…)
Развязный и подвыпивший, этот тип вызвал во мне воспоминания.
1975-й, Нью-Йорк. Вот с длинным итальянским зонтом, в итальянских туфлях из разноцветной кожи пересекаю Нью-Йорк, мимо «Вулворт энд Вулко» универмагов, спешу на работу в газету. Обгоняя меня либо отставая от меня, спешат на свои работы обитатели Нью-Йорка. Свежо. Из coffee-shop’ов доносится запах кофе. Обычно Валентин уже на месте. Уже читает захватанные чёрными руками линотипистов оттиски.
Он в рубашке, украшенной узорами «огурцов», как я их называл. На нём всё те же бежевые брюки. Довольно поношенные. Когда он встаёт, бросается в глаза его объёмная задница.
Я тогда не знал, какой маршрут его заставит преодолеть жизнь. Он к тому времени преодолел часть этого маршрута. Уже был «сионистом» в СССР, уехал в Израиль, там не прижился, вырвался в Америку… Примкнув тогда ко мне, стал антиамериканцем…
Россия / Москва / Окна во двор / 2020 год
Человеки ходят, упакованные в одежду. У мужчин шапок больше нет. Их сменили не шляпы, но кепки. Пальто тоже нет. У молодёжи куртки, скорее короткие, потому что они не носят пиджаков. Книзу джинсы, как правило голубые, или просто две штанины штанов.
Женщины, если они не тучные, носят обтягивающие джинсы, тем подчёркивая свои яблоковидные или грушевидные зады.
Современная одежда скорее неприлична, если мерить её по послевоенным стандартам (я именно тогда обрёл «свет» – сознание), но она удобнее той, что была. Или кажется, что удобнее.
Та,
