музыкант подыскал подходящий танцевальный мотив.
Грустно начавшийся вечер продолжился искрометным весельем и танцами.
– За наш мальчишник!
– Без баб!
– Даешь мужскую силу!
– Ура! Даешь пресс!
– Даешь идеальное тело!
– Трицепс! Бицепс! Трапециевидную мышцу!
Танцующие мужчины выкрикивали счастливые фразы.
– Мужики, нам же хорошо! Нам очень хорошо всем вместе! – Они дружно обхватили друг друга в плечевой круг и вначале нестройно, затем все лучше и лучше понеслись в греческом танце сиртаки. – Давайте не расставаться! Давайте спишемся в сетях!
– Мужики, это наше спасение, что мы здесь оказались запертыми на сто дней!
– Не-е-е-ет! Мне надо на гастроли! Мужики, меня группа не поймет! Я, конечно, вас всех люблю! Поймите, я живу только с концертов, гастролей! – пытался сопротивляться музыкант.
Все четверо с упрямством и остервенением очерчивали круг в танце – это был их древний, корневой, мужской ритуал. Их ритуал охотника, добытчика, дикого зверя, запертого в теле современного мужчины!
– Не отставай, не отставай от коллектива, музыкант! – Политик подгонял движения музыканта в круге.
Они ухали и крякали, крякали и ухали и продолжали танцевать этот вечный мужской танец, знакомый только им: на уровне инстинкта, на уровне подсознания, который наконец вырвался вдали от баб, цивилизации, мегаполиса.
Воздух в помещении галереи звенел, гудел и трясся от напряжения их мускулов, сердец, яиц, позвоночников, голов, черных густых волос, пота, их грубого низкого баса и тенора, их мужской мочи.
– Э-эй! Кому-то надо в туалет! – выкрикнул трансгендер.
– Это я! Ребята, это я виноват! – Философ побежал за угол.
Постепенно, где-то через один час непрерывного остервенелого танца одиночества истинных мужчин, круг распался.
И уже лежа на диване, трансгендер изрек:
– А давайте создадим наш клуб – клуб Четырех одиноких сердец!
Но его прервал музыкант:
– …Я не согласен. У меня есть женщина, и потом – этот клуб уже был у «Beatles», – очень тихо проговорил он.
– Да иди ты к черту, музыкант! Давай, Аполлон, жги! – подбодрил трансгендера политик. – Как ты его назовешь? – И затаил дыхание.
– Назовем его мы. И звучать он будет так…
– Союз Четырех?
– Не-е-ет.
– Земля Аполлона?
– Греческий сувенир! – победоносно изрек трансгендер.
– Браво! Ну ты молоток, четкий мужик! – восхитился политик.
– Что-то, что-то без меня тут решили, – ворвался в комнату философ.
– Пока ты был в комнате задумчивости целых три часа, мы придумали название нашему объединению – «Греческий сувенир»! – ответил посерьезневший музыкант.
– О! Как замечательно! «Греческий сувенир»! Так ведь это в традиции всех поэтических и рыцарских
