к Лизе зима.
Она пересекла двор и поднялась на второй этаж врачебного отделения. Ей нравилась длинная галерея между лечебным корпусом и жилым корпусом для врачей. Лиза заняла давно уже избранную ей скамейку напротив окон, выходящих на реку, чтобы поесть печенье. Река определенно существовала где-то там, за лесом, хотя Лиза едва ли могла ее разглядеть. Если бы Лиза писала книгу (она часто думала об этом, хотя дело так и не дошло до первой строчки), то она бы писала ее для воды. В книге Лизы не было бы привычной истории, начала и конца, пролога и катарсиса; герои умирали бы на каждой странице, не оставляя после себя следов и не внушая читателю никаких чувств. Жизнь одних героев плавно перетекала бы в жизнь других, и не было бы этому потоку ни конца ни края.
Лиза достала смартфон, открыла диалог с Марой и, подумав, написала:
Лиза, 2 ноября в 14:29
Привет, Мара. Как ты? Мне очень приятно, что ты снова мне написал, теперь я хотя бы знаю, что ты жив. Сказать по правде, мне никогда не приходилось читать такие длинные сообщения, и за это я очень тебе благодарна. Пока я читаю то, что ты мне пишешь, я и сама словно на время оказываюсь на свободе.
Дважды она стирала последнее слово, но в конце концов решила его оставить, раз уж оно так упорно просилось быть напечатанным.
Лиза, 2 ноября в 14:36
Твой вопрос кажется мне очень интересным. Не знаю, живут ли под водой осьминоги, но мне хотелось бы думать, что живут. Слухи не так уж и редко оказываются правдой. Когда я была маленькая, бабушка рассказывала мне о людях, добровольно уходящих под воду. Она всегда говорила, что это большой грех – покончить с собой. Бабушка пугала меня утопленниками, которые после смерти как бы не умирают насовсем, но, всеми забытые, продолжают существовать в каком-то темном и мрачном месте. Особенно это касается тех, кто был похоронен на подводных кладбищах. Скорее всего, бабушка говорила так, чтобы у меня не возникало дурных мыслей. А став взрослой, я никогда об этом у нее не спрашивала. Теперь никак не узнать, почему она так говорила, потому что моя бабушка уже умерла. Я никогда не размышляла о ее словах всерьез, но сейчас я думаю, что в них больше правды, чем сперва может показаться. Возможно, мне самой хочется верить, будто смерть – это не навсегда; на это у меня есть свои причины, может, я решусь тебе о них рассказать.
Лиза откусила от печенья и задумалась.
Лиза, 2 ноября в 14:41
Да, мне бы хотелось верить, что человеческая жизнь – всего лишь подготовка к чему-то по-настоящему важному. Может, к жизни под водой? Это бы меня немного успокоило. Хотя быть осьминогом и иметь три сердца действительно невообразимо печально. Об этом я не знала – что у них три сердца. Действительно, зачем им столько? Это в сто раз печальней, чем стать после смерти какой-нибудь, там, лягушкой или даже тиной или камышом. Быть лягушкой, тиной или камышом совсем не страшно. В этом больше смысла, чем проснуться однажды осьминогом
