потребовал, чтобы ему предоставили это право. Что за вожжа попала под хвост обычно спокойному прапорщику, Петенька мог только гадать, хотя догадаться так и не удалось. Спор быстро перешел на повышенные тона, и Петенька уже приготовился было сам принять в нем участие, но вдруг заметил снисходительные ухмылки на мордах голштинцев. Еще бы! Русские заявились, чтобы вызвать их на дуэль, но вместо этого едва не передрались между собой. Пришлось вмешаться, чтобы погасить спор и успокоить разошедшихся офицеров.
Затем последовал вежливый обмен поклонами с голштинской четверкой, и ей выделили те самые сани, на которых прикатили гренадеры. Те разместились в остальных санях, в тесноте, да не в обиде. И все сообщество отправилось к небольшой полянке, которую преображенцы присмотрели по дороге в Рамбов, симпатичная полянка, вполне подходящая для различного рода встреч. Уже по дороге выяснилось, что за спешкой и всеобщей ажитацией забыли захватить с собой полкового лекаря. Но ведь не возвращаться же? Это дурная примета.
Присыпанная легким снежком неровная промерзшая земля прекрасно подходила для дуэли на шпагах, о чем Окунев немедленно заявил голштинцам. Однако ж те, сделав надменные лица, сухо отвечали, что право выбора оружия принадлежит вызванным, а потому они должны немного подумать, особливо же потому, что вызов был совершенно неожиданным. Добавлено было также, что они и так пошли навстречу русским, согласившись уладить спорные вопросы немедленно, без всяких приготовлений. Тогда русские снова принялись ожесточенно спорить, кто будет драться, кроме Окунева, ведь в наличии оказались целых четыре голштинских офицера.
На это голштинцы ответили категорическим отказом, процитировав дуэльный кодекс, в котором четко говорилось: «Один вызов – одна дуэль». Поскольку вызов за вчерашнее был лишь один, то и драться противники будут один на один. Это известие было встречено с крайним неудовольствием, но возражать никто не посмел, против кодекса дуэльного идти будет ущербно для чести, да и просто рискованно. Ну как прознает кто, тогда неприятностей не оберешься, да еще цесаревич припомнит.
Когда после небольших переговоров голштинцы выбрали шпагу, это особенно никого не удивило, но вот то, что дуэлировать вызвался фон Заукен, Петеньку огорчило до чрезвычайности. Он знал, что Окунев владеет шпагой совсем неплохо, и до самого последнего момента надеялся, что драться тот будет с красномордым фон Шеелем. Но, с другой стороны, все, что ни делается, делается к лучшему, у Петеньки остается возможность лично разобраться с этой голштинской гнидой.
Дуэлянты скинули епанчи и мундиры, оставшись только в белых рубашках. Прохладно, конечно, по зимнему времени, но не холодно. Шпага голштинца была, кажется, несколько длиннее, чем шпага Окунева, хотя не настолько, чтобы беспокоиться всерьез. Противники подняли шпаги и медленно закружили смертельный вальс, не решаясь нанести первый удар. Затем голштинец не выдержал, и началось.
Шаг, укол, изящный отбив. Лезвия резко звенели, сталкиваясь.
