рассматривать фотографии на стене.
– Красивый мужчина, – сказал я.
Она смотрела не на фотографии, а на меня, словно прикидывая, насколько мне удалось установить связь между нею и фотографиями. И едва заметно кивнула.
– Он и правда был таким, – сказала она по-испански.
Меня удивило ее безупречное произношение.
– Простите… Мы с вами соотечественники?
– Были ими когда-то.
Прошедшее время меня заинтриговало.
– Давно вы здесь?
– Тридцать пять лет.
– Теперь понимаю. А кажется, что вы родились в Италии.
– Это долгая история.
Я снова взглянул на фото. На мужчину, обнимавшего эту женщину за талию.
– Он жив?
– Нет.
– Соболезную.
Она промолчала. Потом медленно подняла руку и поправила волосы на затылке изящным движением, показавшимся мне почти кокетливым. Затем она обратила взгляд на фотографии, нежно улыбнулась, и от этой улыбки морщины на ее лице разгладились – она даже помолодела.
– Его не стало пять лет назад, – сказала она.
Я указал пальцем на обложку одной из книг, потом перевел взгляд на мужчину, стоявшего у торпеды майале:
– Он один из тех?
Слова не прозвучали как вопрос; да они и не были вопросом. Женщина кивнула:
– Он им был.
Она произнесла это очень мягко и в то же время решительно. И еще я уловил в ее словах некую гордость. Возможно, даже вызов. Я вспомнил название книжного магазина.
– Что означает «Ольтерра»?
Она снова улыбнулась. Стояла неподвижно, не отрывая взгляда от фотографий. Наконец пожала плечами, словно собиралась подтвердить нечто совершенно очевидное.
– Оно означает храбрых мужчин, – ответила она. – Во время убывающей луны.
Через пятнадцать минут я покинул магазин с тремя книгами в сумке и неторопливо дошел до канала Джудекка. Был один из тех дней венецианской зимы, когда, несмотря на холод, небо над лагуной чистое, так что я прогулялся по набережной Дзаттере, наслаждаясь солнцем. Достиг здания Таможни – там в это время почти не было прохожих, – сел на тротуар, прислонившись спиной к стене, и стал листать книги. Тогда я еще не был писателем и не собирался. Я был молодым журналистом, делал репортажи во время частых поездок и любил истории про море и моряков. И я был в отпуске. Я и не подозревал, что мое чтение – начало многих других книг и долгих бесед. Начало сложного исследования драматических событий в жизни персонажей и приобщения к их тайне; зарождение романа, который будет написан через сорок лет.
Прошло два месяца, но Елена Арбуэс узнала его сразу.
Он сидит в баре «Европа» в Альхесирасе за столиком у входа и разговаривает с двумя другими мужчинами: загорелый, в темных очках, белая рубашка с закатанными рукавами, синие брюки с кожаным ремнем и альпаргаты[4]. Он
