», ни внушительной, уходящей в века родословной, короче, у нее не было ничего, что могло бы позволить предположить, что вскоре она станет одной из самых знаменитых женщин Франции. Более того, многие впоследствии говорили, что она имела несчастье быть дочерью Франсуа Пуассона, сына Клода Пуассона и Мари Маранже.
В момент рождения дочери Франсуа Пуассону было, как говорится, «под сорок». Двадцатилетним он ушел из родного дома, с которым в его мозгу никак не ассоциировались такие понятия, как «богатство» и «успех». Не имея, что терять, и полностью отдавшись на волю судьбы, он поступил посыльным в армию герцога Орлеанского. Там он проявил изворотливость и смекалку, стал быстро продвигаться по службе, был замечен и вскоре устроился служащим к братьям Пари, известным финансистам и владельцам крупного королевского банка.
Короче говоря, Франсуа Пуассон был тем еще махинатором, а с учетом того, что махинаторами были и братья Пари, можно себе представить, чем занимался отец Жанны-Антуанетты, и в каких делах он преуспел.
Мать Жанны-Антуанетты, в девичестве Луиза-Мадлен де Ля Мотт, тоже была личностью достаточно специфической. О ней говорили много всякого разного, но ведь соседи всегда такие: сначала злословят, а уж потом разбираются, имелся ли повод для злословия.
Братья Пари, а их было четверо, в те времена считались весьма влиятельными людьми. Старший брат, Антуан Пари, служил государственным советником по финансовым вопросам и главным сборщиком податей в Гренобле; другой брат, Клод Пари – военным казначеем и секретарем короля; третий брат, Жан Пари, более известный как Пари де Монмартель – советником короля и хранителем королевской казны. Он-то и стал крестным отцом Жанны-Антуанетты. А ее крестной матерью согласилась стать дочь четвертого из братьев, Жозефа Пари-Дювернэ, государственного советника, хранителя казны королевы и генерального управляющего по продовольственному снабжению.
Контролируя государственные финансы и продовольственные поставки для армии, братья Пари пользовались практически неограниченной властью. Перед ними трепетали полководцы и политики, и даже сам король иногда одалживал у них весьма крупные суммы денег. Они слыли знатоками искусства, были известными во Франции меценатами и коллекционерами. Братья практически ни перед кем не отчитывались, а к официальным министерским постам не стремились. Это и понятно: их и так все вполне устраивало, ведь ни одна сколько-нибудь значительная финансовая операция без них все равно не обходилась.
Дела у Франсуа Пуассона в «хозяйстве» братьев Пари тоже шли весьма неплохо: его повысили до управляющего, а затем – до старшего управляющего. Этот факт представляется нам показательным, ведь втереться в доверие к не доверявшим никому на свете братьям-финансистам было очень и очень непросто. А Франсуа Пуассон сумел это сделать. Видимо, они почувствовали в нем родственную душу, а возможно – предусмотрительно взяли на роль потенциального «козла отпущения», ведь в работе, связанной с государственными финансами и продовольственными поставками, всякое могло случиться, и ко всему нужно было быть готовыми.
Как бы то ни было, после поступления на службу к братьям Пари месье Пуассон стал неплохо зарабатывать, а его семья смогла себе позволить переехать с улицы Клери, где родилась Жанна-Антуанетта, на более престижную улицу кардинала де Ришелье.
Все было просто замечательно до 1725 года, то есть до тех пор, пока не разразился страшный скандал. Надо сказать, что в тот год во Франции свирепствовал голод, а Франсуа Пуассон, как мы уже знаем, имел самое непосредственное отношение к поставкам продовольствия. Находясь на таких должностях, надо быть особенно аккуратным и щепетильным, а отец Жанны-Антуанетты таковым не был, и на него пало обвинение в получении взяток и прочих грязных аферах.
Был он действительно виновен или нет, никто сейчас точно не скажет, но одно известно доподлинно: он едва избежал тюрьмы и спасся от виселицы лишь тем, что сумел бежать за границу, по слухам – в Гамбург.
Дело это достаточно темное. У братьев Пари, этих, как их называли, «денежных мешков» и «мучных генералов», конечно же, имелось множество завистников, но они пользовались покровительством герцога Луи-Франсуа-Армана де Ришелье и перешедшего на французскую службу генерала Морица Саксонского, и трогать их лично опасались. Зато Франсуа Пуассон, главный управляющий братьев Пари, их самый преуспевающий агент, ставший почти таким же буржуа, как и они сами, оказался подходящей кандидатурой. На нем вполне можно было отыграться, а заодно и насолить преуспевающим братьям.
Роль «козла отпущения» Франсуа Пуассон выполнил великолепно: на него, как говорится, «повесили всех собак», а заодно с ними и всю прочую живность, недопоставленную по оплаченным из государственной казны договорам. В одночасье благополучие его семьи рухнуло, и мать Жанны-Антуанетты осталась одна с двумя детьми на руках. Почему с двумя? Да потому, что у Жанны-Антуанетты к этому времени уже был младший брат Абель, родившийся как раз в этом самом 1725 году. В будущем он станет маркизом де Мариньи.
