когда нет сессии. Во время нее – мрак и тлен», – напечатала Уля, замерла на секунду и отправила.
Дело было сделано. Шумно выдохнув, Уля бросила на себя последний взгляд: ошалелые от смелости глаза восторженно блестели. Натянула футболку и вышла в коридор.
– Садись завтракать, – бросила ей мама, мимоходом целуя в щеку. – Вечером приедут Савичи, а мне еще убираться.
– Я помогу. – Ульяна открыла стаканчик йогурта и всыпала туда пригоршню хлопьев.
– Лучше Никитку займи, он тут скачет и мешается. – Мама присела на краешек стула. – Опять свое сено ешь.
– Это не сено, ма… – Уля потянулась за чайником. – Это мюсли.
– Да знаю я. Дай сюда, еще обожжешься. – И, пока наливала ей чай, успела сжевать половину маслянистого оладушка.
Уля смотрела на маму с привычной досадой. Она никогда не набирала вес. Даже беременная сыном, оставалась тоненькой, хрупкой и юной.
– Почему я не в тебя? – спрашивала Уля, а мама только отмахивалась. – И в кого тогда? – беззвучно продолжала Уля, уверенная, что этот вопрос точно останется без ответа.
Про отца они не разговаривали. Уля не знала, кто он и куда делся. Не видела его фото, даже имени не слышала ни разу – отчество Степановна было дано ей в память о деде. Но мысли нет-нет да возвращались к теме блудного папаши. Пару раз Уля пыталась задавать прямые вопросы, но мама юлила, а после откровенно злилась. Нет и нет. Значит, далекому биологическому родителю дочка не нужна. А навязываться глупо.
Как-то же прожили они с мамой вдвоем целых десять лет, пусть не так уютно и спокойно, как после появления Алексея. Уле остались только смутные воспоминания о холодных съемных квартирах и растянутых колготках с рваными носками, которые мама штопала по вечерам, а утром швы больно натирали пальцы.
– Ты меня слушаешь? – Мама наклонилась совсем близко и провела ладонью по Улиному лбу.
Сегодня она была в хорошем настроении. Уля чутко различала это по тому, как мама не раздражалась. По тому, как тянулась дотронуться и погладить. В хорошие дни между ними образовывалось теплое поле, в плохие оно же становилось ледяным и хрустким.
– Слушаю, – кивнула Уля, подставляя щеку под поцелуй. – Куда мне его сводить?
– В парке, через дорогу который, открыли новую карусель. Все ребята из группы туда уже сходили, один наш не у дел. Пусть катается, только следи, чтобы не укачало.
Уля чуть слышно застонала. Никитка очень любил все, что кружилось и вертелось, сияло огоньками, пищало и неслось с бешеной скоростью. Жаль только, организм не разделял таких восторгов. Прошлым летом его стошнило прямо на Улины открытые босоножки.
– Никитка хотел покататься именно с тобой. – Складка между бровями мамы появилась резко и неумолимо. – Леша предложил сходить вместе, но он решил подождать, пока ты соизволишь проснуться.
– Ма, у меня каникулы…
– Не
