а сразу запоминаются именами авторов и необыкновенными обложками. Вот здоровенные акулы, глотающие все, что плывет навстречу, а иногда и то, что лихорадочно улепетывает, – холдинги, гиганты. Вот раки-отшельники в почти не видных под наростами извести раковинах. Когда-то они издавали великолепные и востребованные книги, а теперь ушли в советские панцири, не могут понять новую бешеную жизнь, и никакая молодежь до них не докричится. А вот морские звезды, про которых не сразу догадаешься – оно вообще живое? Шевелится? Издает что-нибудь? Шпионит? Или секту тихо сколачивает?
В аквариуме хорошо: есть место, воздух, даже подачки корма в виде частных и государственных инвестиций. Кто сдохнет, того выловят налоговики или съедят акулы. И все же мне всегда казалось, что-то тут не так. Наверно, стены. В океане просторнее, он не ограничен комнатой, где поставили твою стекляшку, – не потому ли о нем так мечтал исполосованный шрамами Жабр, герой довольно мудрого западного мультфильма, как раз таки о рыбах? Но как уж есть. Если смотреть глобально, весь мир – просто огромная комната с десятками аквариумов, а тебе нужно только выбрать свой.
Что делать, чтобы твой аквариум стал если не пошире, то хоть по ощущениям посвободнее? Разве что попробовать больше говорить с бескрайним миром вокруг. У редактора не много способов это сделать: обычно нам… нечего сказать. Мы не великие таланты, не именитые люди, мы заурядны и вечно заняты. Как ни патетично звучит, лица и голоса почти любого издательства, кроме совсем эпатажных, – именно авторы. Своими авторами, всеми и каждым, я дорожу – и сейчас понял это как никогда. Конечно, я и раньше это знал, просто никого из них еще не хоронил. Казалось, они так же бессмертны, как их тексты. Или хотя бы проживут так же долго, как наши крепкие, на совесть, переплеты 7БЦ.
Варя была особенной. Особенной, не стану врать, прежде всего для меня, для редакции – рядовой среди лучших или лучшей среди рядовых. Скромные тиражи от трех до шести тысяч, на двадцатку и твердую пометку «бестселлер» вышли лишь три книги. Периодические, но не регулярные допы. Пара среднемасштабных премий, пара крупных, одна-единственная экранизация и полное нежелание «быть в моде». И тексты, которые похожи то на выдержанное вино, то на разрывные пули, то на горный воздух, то на священный град Ершалаим. Может, потому я и захотел вот так сразу – о ней, а потом, если получится, и о других. Я сохраню ее хотя бы здесь.
Я не пошел и не пойду ни на какие ее поминки.
Я не буду ее поминать. Я буду ее помнить.
Имя у нее было чудесное – Варвара, и фамилия ничего – Перова. Вместе все даже неплохо звучало, хотя мы и придумали в итоге ей псевдоним. В моду тогда входила разная иностранщина: в моей редакции уже были Маша Зимина, выпускавшаяся как Мэри Винтер, Прасковья Ломова, превратившаяся в Пенни Пэйн (триллеры у нее получались вправду pain, злые и пробирающие), и даже Данила Данькин, чей псевдоним я до сих пор не могу выговорить, но косит
