движение, я с Кисой впереди, чуть поодаль Прист, с Наташкой, в общем, как обычно. Через минут десять слышим рев техники. И вот теперь, скрипя и набирая обороты, наша бригада наращивает темп. Это сейчас слишком много ненужного, от построений до шмоток, но я знал, что пройдёт немного времени и вся эта шелуха спадёт и останется то настоящее, и поэтому непонятно как непобедимое, что называется русской армией. Киса ведёт группу уверенно, как будто у себя дома, осталось ещё корзины под грибы, а так все есть, твою мать. Слева дорога, справа мешает овраг, дорога приличная, но не суть. Впереди то и дело раздается треск автоматов.
– Война у них что ли? – бурчит Прист.
– А хрен знает, там у них свое, у нас не пойми чего, – лениво отвечаю я. Осматривая поверхность почвы на предмет взрывоопасной ерунды, я вдруг услышал свист. Поднимаю голову, мама родная, картина маслом – я с автоматом на плечах, как с коромыслом (рейнджер блядь); Киса в виде туриста; перед нами дорога; на той стороне стоят наши не наши, не разберешься сразу, по прикиду может и так и так, а Киса, со своей цыганской внешностью, похож на все нации мира, да и те не лучше.
– Эй, старший кто? – спрашивают с той стороны.
– А? – мой вопрос надеюсь тоже понятен на всех языках мира.
– Я говорю старший кто? Слышу я и тут до меня доходит, – Чехи!!! – ору я и панический ужас разворачивает меня и, вопя «За мной», я бегу, в ужасе сшибая с ног первого из основного дозора, за мной ломанулись почти все. Со всей дури прыгаю в овраг, секунду и внизу, краем глаза вижу ещё человек пять.
– Бегом!! – ору я. Пробегаем метров сто по дну, на одном дыхании наверх и залегли, кто где. Только прерывистое дыхание с разных сторон. Со стороны, где мы только что были, слышны очереди автомата и Наташкин голос. И вдруг наступила тишина. Придумывая сам себе тысячу оправданий я понимал, что я струсил, банально, просто струсил. И только тут я понял, что мне реально было пофиг на Кису, на Приста и на всех. Гадкий, липкий, до колотья в боку, страх, вот что сейчас двигало мной.
– Разведка, еб твою мать! – раздается на весь лес, – Киса, – ору я, – живой?
– Нет, блядь, убитый на хрен!!
Киса живой, здоровый, но злой, смотрит на меня, потом говорит. – Я с тобой потом поговорю, собирай наших.
Наши уже стали появляться из-за деревьев, стараясь избегать смотреть друг на друга, мы заняли свои места в импровизированной колонне.
– Хули стоишь, пошли, – командует Валентин и мы снова вдвоём шагаем по лесу. Пройдя с километр, остановились и тут впереди нас, метрах в трехстах, хлесткие разрывы минометов.
– Сука, интересно, наши или нет? – спрашивает меня Киса и добавляет, – Не вздумай погибнуть, мне ещё с тобой поговорить надо.
Но, судя по тону, Кису отпускает.
– А вот теперь вперёд, – говорю я, ибо последний залп минометов совсем рядом. Самое гадское в минометном обстреле – это звук, но если слышать (не слушать, а слышать), то из этого пользу можно
