Остановить часы мог только тот, кто разбирается в их механизме, дорогой полковник. Это однозначно. Это неоспоримый факт.
– А я и говорю, что у меня есть доказательства. Сегодня ночью он остановил последние двенадцатые часы в приёмной королевы, – дю Плесси-Бельер говорил так спокойно и уверенно, что Ла Рейни начало казаться, будто всё перепуталось с точностью до наоборот.
– Постойте, а как же… – проговорил он, жмурясь в попытке проснуться от кажущегося наваждения. – Нет! Я вышел из Шатле около полуночи, оставив мальчишку там. В камере!
– А что, если его выпустили из Шатле? Скажем, после вашего ухода. За несостоятельностью обвинений. Оказавшись на свободе, он мог вернуться во дворец. Дорогу-то он наверняка помнит. Да и во дворцовых коридорах прекрасно ориентируется, – полковник вытянул ноги к камину. – Прекрасно у вас тут. Тепло и уютно. А у меня сегодня выдалась совершенно сумасшедшая ночь.
– Да, я понимаю. Почти. Но не совсем, – не придав значения последним словам маркиза, пробормотал Ла Рейни сквозь прижатую к лицу ладонь. – Вы хотите, чтобы мальчишка взял на себя эти преступления? Так это об этом деле мне передавала свояченица? Я не помню всех подробностей. Не то дюжину часов остановили, не то почти пятнадцать. Кто ж упомнит теперь! Вот вы помните, ваша милость? – он многозначительно посмотрел в прикрытые глаза собеседника.
– Да, действительно, двенадцать или пятнадцать? Да и какие там преступления, – улыбнулся маркиз. – Детские шалости, право слово. Скажем, он мог на спор сговориться со старшим братом, с тем, который погиб в Лувре, что сумеет остановить стрелки на часах, и никто не поймает его на этом. Ну, а когда брата убили, эта шалость могла превратиться в одержимость, – когда маркиз опустил руки и подался вперёд, взгляд его синих глаз сделался серьёзным, и в нём не было больше и тени расслабленной неги. – Ведь обделённых умом и потерявших рассудок не судят, не так ли? А впоследствии мог бы этот мальчишка исчезнуть? Пропасть из поля зрения надзирателей, скажем?
– Смотря из чьего поля зрения, – потёр подбородок Ла Рейни. – Я как бы понимаю всё то, к чему вы клоните, ваша милость. И всё же есть кое-какие нюансы, которые вы не учли.
– Какие же?
– Мальчик – сирота, никого из родных у него нет. Для того, чтобы признать его невменяемым, блаженным, как вам угодно называйте, в любом случае суду будет необходимо подать ходатайство о поручительстве. Прошение о экзаменации. Это не так просто, если провести всё по закону. Судья должен назначить для рассмотрения и принятия решения людей – комиссию, стало быть. Это значит, что понадобятся услуги нотариуса. И это ещё не всё! Адвокату потребуется составить рекомендации и прошения, которые подаются судье. И эти люди в долгополых мантиях с белыми воротничками: магистры права из Сорбонны, советники Парламента, члены коллегии по уголовным делам – все они очень дорого ценят свою подпись. Всё это слишком сложно.
