определенный срок в тех местах, где приземленные проводили военные действия. Людские сражения – ночной кошмар для Соларума. Сплитов там было как грязи, они сновали между воюющими сторонами на поле брани и пожирали души умирающих. Приземленные сами выполняли за чудищ грязную работу. Потому протекторы и адъюты там и охотились – только они, в отличие от тварей, которых простые пули и снаряды не трогали, вполне могли умереть под перекрестным огнем. Оттого все старались особо не делать глупостей, чтобы однажды не услышать от Смотрителя что-то вроде «дополнительный месяц на Ближнем Востоке».
Вдоль белых стен выстроились наглухо закрытые двери камер. Я даже признал в одной из них ту, за которой не так давно сидел сам и откуда совершил дерзкий побег. За поворотом перед одной из камер стояли два протектора, смотря на полупрозрачную стену. Так было удобно: ты видел заключенного, а он тебя – нет. Я узнал в этих двоих носителя знака Близнецов – Ламию, состоящую в манипуляционном отделе, и Водолея – Стефана.
– О, привет! – весело поздоровалась Ламия, помахав нам рукой. Во второй она держала энергласс, в который до этого что-то бодро записывала. – Макс! Я же просила тебя заглянуть ко мне еще вчера!
Посреди светлой камеры стояло кресло, к которому приковали человека. На вид ему было под тридцать. Я его не знал: темные курчавые волосы, квадратное лицо, глаза грязного серого оттенка – цвета пасмурного неба. На шее большой пурпурный шрам как от ожога, немного заходящий на челюсть. Незнакомец выглядел крупным даже сидя в кресле. Его выдавала одежда – многослойная, душная, незаметная.
– Падший? – поразился я, оглядываясь на других. – Откуда он здесь?
– Его схватили, когда вы с Даном сбежали от предателей, – сообщил мне Стефан. – Он не ожидал, что на него накинутся сразу шестеро.
Я возмущенно глянул на Дана.
– Ты знал?
– Я многое знаю, – с важностью заявил он.
– Так какого черта я впервые слышу о падшем?! Почему ты не сказал мне?
– Ты не спрашивал!
– Его зовут Гектор Рауш, – произнесла Ламия, пока я не продолжил докапываться до Дана. – Переметнулся к падшим двадцать два года назад, перед этим пробыв у нас всего два. Быстро сломался, испугался, что его душа потерпит Обливион. Ходил под знаком Цербера.
– Странно, что не Крыса, – отметил Стефан. – Нам вообще такого знака не хватает. Значит, какой-нибудь Южный Треугольник, Наугольник и Столовую Гору – это мы одобрили и согласились, да, а дать падшим соответствующее погоняло – фиг там?
– Сколько раз повторять, что названия знаков меняются в зависимости от человеческих терминов, мы их корректировать не можем, – пояснил Дан. – Все-таки мы служим людям, пусть сами выбирают, какое созвездие как на- звать.
– Ладно-ладно, – Водолей вскинул руки в усталом примирительном жесте. – Не мне же быть Насосом опущенным. – Тут он глянул на меня. – А на твоем месте я б поволновался, звезданутый, место-то вакантное.
Между
