столкнуться профессору Локсли, Доку, Фиппсу, Соренсону, Коби и Райлзу. Вот уже которую неделю они продирались сквозь дикие джунгли – из них последние восемь дней впроголодь.
– Если бы не эта мерзкая змеюка, мы бы сейчас были сыты, – все хныкал Соренсон.
– Что уж тут поделаешь, – утешал его профессор Локсли. – Мы хотели найти эту змею, теперь мы ее получили. Стоит ли жаловаться на судьбу?
Дальше и дальше продирался изголодавшийся отряд сквозь переплетения лиан и густую листву. И наконец, на десятый день, когда одежда их превратилась в лохмотья, а животы только что не визжали от голода, Док увидел воду.
– Должно быть, это мираж, – выдохнул Фиппс. – Если верить картам, воды здесь быть не может, кроме той, что является морем, а к нему мы так быстро добраться не могли.
– Что ж, – слабеющим голосом произнес Коби, – пошли в другую сторону.
И они совсем, было, собрались разворачиваться, когда услышали долгий гудок. Бросив клетку, наши натуралисты продрались сквозь последние заросли кустов и увидели то, на что уже почти не надеялись: пароход!
– Должно быть, мы сбились со счета дней, – вскричал Райлз. – Мы вышли к морю!
Спустя полчаса и клетка, и путники оказались на борту парохода, державшего курс на Соединенные Штаты. Люди с комфортом разместились в каютах на верхних палубах, но глубоко в трюме, в крепкой стальной клетке, свернулась самая ценная за последние два столетия находка из мира рептилий:
ГЛОКОНДА!
Еще круче
Джонни Бренмэш остановил мотоцикл у входа в бар и махнул своей шайке, чтобы они следовали его примеру. Он отряхнул джинсы, снял очки-консервы и шагнул через порог.
– А ну, папаша, как насчет кружечки? – спросил он. Потом он потягивал свое пиво, пока остальные байкеры тыкали пальцами в кнопки музыкального автомата, резались в карты или просто бухали.
Джонни окинул бар взглядом: тот ничем не отличался от любого другого. Официантка смерила его оценивающим взглядом. Он отвернулся. Она тоже не отличалась от любой другой обслуги. Все было как всегда. Да и с чего бы сегодняшнему дню отличаться от других?
– Бармен, еще кружку!
И тут он увидел ее. С первого взгляда он понял, что она потрясающая. Возможно, потому, что у нее было три глаза. Да нет, не в этом дело, но Джонни она зацепила.
Она вошла в бар в кожаной куртке с надписью «МОЛЛ» и эмблемой байкерского клуба «Объединенные мотоциклисты Америки». Сказать, что это произвело на Джонни впечатление, значило бы не сказать ничего. Ее джинсы были заляпаны машинным маслом, волосы спутались под шлемом.
Молл стукнула по стойке кулачком и потребовала двойной бурбон.
– Пардон, – буркнул бармен, – в этом заведении дамочек не обслуживают.
– В жопу дамочек! – рявкнула Молл, ухватила бармена за воротник и хлестнула по щекам – раз шесть, не меньше. – Я сказала: двойной бурбон. И живо!
– Да, мэм. Сейчас.
Ухмыляясь и поигрывая мускулами,
