работ мы можем наблюдать, как он начинал, пути, которыми он шел к своему зрелому стилю, к своей цели: стать ведущим фантастом-лауреатом, более важным в мире словесности, чем, возможно, признает он сам.
Таким образом, это взгляд на процесс.
Хотя работы Харлана хорошо известны и высоко ценятся, в плане составляющей их ядро социальной ответственности сделано далеко не так много, как хотелось бы. Точнее говоря, это измерение вообще часто упускается из виду, так что главный посыл его фантастических опусов сводится критиками к совершенно тривиальным аспектам. А если общество перестает обращать внимание на Шута, на Плута и на Умника, значит, пора бить тревогу.
Уверен, многим читателям хотелось бы, чтобы Харлан был просто хорошим фантастом, чертовски хорошим писателем и в меньшей степени Иаи. Однако в рассказах Харлана неизменно присутствует некая не дающая покоя острота, я уже не говорю про его статьи и эссе. Так что никуда вам от этого не деться.
И в конце концов Харлан становится «Врагом Народа» – в том смысле, в каком говорил это Ибсен. Он не умеет общаться с дураками, сохраняя на лице милую улыбку. Он ненавидит глупость, фанатизм, предрассудки, застой, не допускающий здоровых перемен, а злоупотребления, совершаемые по неведению, выводят его из себя не меньше, чем умышленные. Он правомерно полагает также, что каждый имеет право на свое мнение только в том случае, если оно является обоснованным, а еще что на нас лежит обязанность не останавливаться в своем образовании, становиться наилучшей версией себя самого.
Но если так, Харлан на деле стоит на стороне цивилизации, занимаясь ее исцелением! Исцелением того рода, о котором Юнг говорил: «Любая перемена должна с чего-то начинаться, и начинается она с отдельного индивида, который почувствует ее и начнет претворять в жизнь».
Человеческое общество очень редко относится с теплотой к своим «людям эпохи Возрождения»: естествоиспытателям, первопроходцам, целителям, которые представляются ему просто вздорными смутьянами. Ибо по злой иронии они часто оказываются индивидуалистами, одиночками, свободными радикалами, теми, кого от природы тянет бросить вызов, расширить и очистить общество, а не просто служить ему. Стоит ли удивляться тому, что тех, кто сыплет соль на раны, задавая неудобные вопросы, пытаются нейтрализовать заговором безразличия или, наоборот, скептическим негодованием. Зависть, страх и чувство вины мутят чистые воды здравого смысла, когда речь идет об этих живых катализаторах и целителях, а вместо должного уважения, должного признания общество награждает их, скорее, охотой на ведьм.
Ибо ложь, слухи и ложная интерпретация всегда служили оружием борьбы против Бунтарей, единственным способом, которым могут ответить выставляемые ими напоказ. Искажением образа Иаи. Чем точнее и эффективнее их критика, тем больше искажений используется в защите от нее.
Мы не можем позволить, чтобы такое произошло с Харланом, хотя мы не должны забывать, почему это вообще происходит.
Образцами
