об этом.
– Я мог бы ожидать этого. От вашего народа.
– Моего народа?
– От евреев.
– А? Да. Я еврейка.
Он понимающе улыбнулся.
– Да, я знаю. Этим ведь все сказано, не так ли?
– Зачем ты это делаешь? Зачем ты подначиваешь людей ненавидеть друг друга?
– Я вас не ненавижу.
Она с опаской посмотрела на него: наверняка он чего-то недоговорил. Так оно и вышло.
– Как можно ненавидеть стаю саранчи? Или крыс, живущих в подполе? Я не ненавижу, я просто уничтожаю.
– Где ты набрался таких идей? Откуда они у мальчишки твоего возраста? Ты хоть знаешь, что творилось в мире двадцать пять лет назад, знаешь, сколько горя и смерти принесли такие мысли?
– Не совсем. Он был псих, но насчет жидов мыслил правильно. Он знал, как с ними справиться, но наделал ошибок.
Лицо его оставалось совершенно спокойным. Он не цитировал чужих мыслей; он излагал теорию, которую разработал, обосновал и сформулировал сам.
– Откуда в тебе столько безумия?
– У нас разные точки зрения на то, кто из нас болен. Я предпочитаю думать, что рак – это вы.
– А что думают об этом твои родители?
На щеках его проступили маленькие красные пятна.
– Их мнение меня мало волнует.
– Они знают, чем ты занимаешься?
– Мне все это надоело. Вы сами скажете своей шпане, чтобы они меня отпустили, или мне придется вынести от вас и вашей породы очередное унижение? – лицо его теперь заметно раскраснелось. – И вы еще удивляетесь тому, что мы хотим очистить страну от вашей грязи? Когда вы то и дело сами подтверждаете правоту наших слов?
Лилиан Гольдбош повернулась к паренькам у двери.
– Вы знаете, где он живет?
Арчи кивнул.
– Я хочу видеть его маму и папу. Отведете меня туда?
Арчи снова кивнул.
– Он не понимает. Не знает. Я не могу узнать это от него. Придется спросить у них.
Глаза Виктора Рорера вдруг вспыхнули яростью.
– Держитесь подальше от моего дома!
– Сейчас, только сумочку захвачу, – мягко произнесла она.
Он бросился на нее. Вскинув руки, он навалился на нее, толкнув назад, через оттоманку, и они сцепились в клубок: она отчаянно дергалась, пытаясь высвободиться, а Виктор Рорер, лицо которого снова сделалось холодным, бесстрастным, пытался ее задушить.
Арчи с Фрэнком опомнились. Фрэнк взял Рорера в захват за шею, оторвав от женщины, а Арчи без лишних церемоний схватил с журнального столика мраморную пепельницу и замахнулся. Пепельница с довольно громким стуком соприкоснулась с головой Виктора Рорера; тот дернулся и повалился на пол слева от Лилиан Гольдбош.
Сознания он не потерял: Арчи рассчитал силу удара. Однако пепельница все же оглушила его. Он сидел
