я писать хочу. – Тася указывает на дверь туалета, и я понимаю, что ребёнок уже несколько часов таскается со мной по городу, ни разу не пожаловавшись на неудобства.
– Пойдём.
В туалете, как ни странно, никого. Оставляю сумки, веду дочку по нужде, а затем мою холодные ручки и лицо.
– А теперь кушать. – Стоило отогреться, как у ребёнка просыпается аппетит.
– Сейчас купим.
Издалека рассматриваю меню кафешки, замечая булочки, пирожки и слоёнки. Хоть что-то, чтобы забить голод, а ещё сок, яблочный, Тасин любимый. Ныряю рукой в сумку и сглатываю. Выворачиваю содержимое на кресло, перебирая вещи, и не нахожу кошелька. Точно помню, как подняла его с тротуара и положила вместе с документами, но последние на месте, а кошелька нет. Оседаю на кресло, припоминая инцидент с падением, и меня осеняет – его вытащила та женщина. Столкновение было неслучайным, возможно, спланированным для дальнейшей кражи содержимого сумки. Закрываю голову руками, обречённо склонившись к коленям. У меня не осталось ничего: бабули, жилья, денег, телефона, возможностей дать своему ребёнку хотя бы ночлег…
– Мамочка, не плачь. – Маленькие ладошки стирают слезинки с моего лица. Тася целует меня в щёку и гладит по голове, успокаивая.
Невероятно, четырёхлетняя дочь заботливо и ласково обнимает, приговаривая, какая я у неё замечательная и любимая. Ради таких моментов я существую, отдавая всю себя кусочку моего счастья. Ради неё же не могу опустить руки и продолжу бороться. Ищу платок и, на моё счастье, нахожу в кармане куртки четыреста рублей. Радуюсь, словно ребёнок, тому ма́лому, что сейчас держу в ладони. Покупаю Тасе пирожок и сок, и ничего для себя, понимая, что дальше лишь неизвестность, а это последние деньги, которые у меня имеются. Ест дочь с аппетитом, не забывает предложить мне. Отказываюсь, убеждая, что сыта. Моя основная задача – накормить её, а я потерплю. Смотрю на вокзальные часы, на которых время давно перевалило за полночь. Тася зевает, с трудом держит глаза открытыми, но я беру дочку на руки, чтобы она уснула. Шепчу ласковые слова, глажу по голове и убаюкиваю, а когда засыпает, вновь погружаюсь в собственные мысли.
Завтра пугает своей неизвестностью и туманностью моего положения, где я одна без жилья, денег и знакомых, которые бы мне могли помочь. Не знаю, каким будет наше будущее, если вообще будет, исходя из положения, в котором оказались. Сейчас понимаю, что квартиры мы лишились по вине Ромы, который, как мне кажется, подделал подпись бабули и продал жильё. Думаю, что новые владельцы напоили мужа или припугнули, заставив подписать документы. Сумма, которую я видела в договоре, мизерная для жилья в большом городе. Конечно, не центр, но и не окраина, где за такие деньги можно разве что комнату в общежитии купить, не больше.
И Вали дома не было, и Армен не помог, требуя за свои услуги лечь под него… Я давно замечала на себе его сальные, плотоядные взгляды, но часто говорила, что замужем, делая на этом акцент,
